Касательно времени действия романа выше от разных участников прозвучали слова "тридцатые годы". Это, похоже, близко к правде: есть много свидетельств в пользу того, что действие происходило в 1929 году. Вместе эти свидетельства, конечно, звучат убедительно, но я хочу привести отдельно одну, самую забавную, как по мне: 12 июня 1929 года докладами Емельяна Ярославского и Н.И. Бухарина открылся Всесоюзный съезд безбожников; в первой редакции (1929) романа 12 июня происходил сеанс черной магии Воланда в Театре Варьете.
В этой связи у меня возникает косвенный вопрос:
Сергей Булгаков - философ-богослов имеет отношение к Михаилу Булгакову, или это просто однофамилец?
И еще несколько фактов, которые повлияли на мою интерпретацию романа, и которые подтверждают изложенные выше соображения участников (заслуженных). В сцене, где Воланд и его свита покидают Москву, на небе появляется посланный против них истребитель. Коровьев даже предлагает уничтожить его свистом, но Воланд не дает ему разрешения это сделать.
МиМ писал(а):
...Тут вдалеке за городом возникла темная точка и стала приближаться с невыносимой быстротой. Два-три мгновения, точка эта сверкнула, начала разрастаться. Явственно послышалось, что всхлипывает и ворчит воздух.
- Эге-ге, - сказал Коровьев, - это, по-видимому, нам хотят намекнуть, что мы излишне задержались здесь. А не разрешите ли мне, мессир, свистнуть еще раз?
- Нет, - ответил Воланд, - не разрешаю. - Он поднял голову, всмотрелся в разрастающуюся с волшебной быстротою точку и добавил: - У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора!
И тогда над горами покатился, как трубный голос, страшный голос Воланда:
- Пора!! - и резкий свист и хохот Бегемота".
Эта фраза про человека с мужественным лицом
недвусмысленный намек на Сталина
содержалась в машинописи МиМ и даже не была отменена правкой! Но она не попала в основной текст ни одного из современных изданий, потому что издатели хотели жить.
-- 25.05.2020, 19:32 --P.S. Про Михаила Булгакова:
bulgakov.ru писал(а):
В письме Е. С. Булгаковой от 6-7 августа 1938 г. автор М. и М. сообщал: "Я случайно напал на статью о фантастике Гофмана. Я берегу ее для тебя, зная, что она поразит тебя так же, как и меня. Я прав в "Мастере и Маргарите"! Ты понимаешь, чего стоит это сознание - я прав!" Речь здесь шла о статье литературоведа и критика Израиля Владимировича Миримского (1908-1962) "Социальная фантастика Гофмана", опубликованной в №5 журнала "Литературная учеба" за 1938 г. (этот номер сохранился в булгаковском архиве). Писатель был поражен, насколько характеристика творчества Эрнста Теодора Амадея Гофмана (1776-1822) оказалась приложима к М. и М.
Друг Булгакова драматург Сергей Ермолинский (1900-1984) вспоминал, как писатель разыграл его со статьей Миримского: "Однажды он пришел ко мне и торжественно объявил:
- Написали! Понимаешь, написали!
И издали показал мне номер журнала, одна из статей которого в ряде мест была им густо подчеркнута красным и синим карандашом.
- "Широкая публика его охотно читала, но высшие критики относительно него хранили надменное молчание", - цитировал Булгаков и, перебрасываясь от одной выдержки к другой, продолжал: - "К его имени прикрепляются и получают хождение прозвания, вроде спирит, визионер и, наконец, просто сумасшедший... Но он обладал необыкновенно трезвым и практическим умом, предвидел кривотолки своих будущих критиков. На первый взгляд его творческая система кажется необычайно противоречивой, характер образов колеблется от чудовищного гротеска до нормы реалистического обобщения. У него черт разгуливает по улицам города..." - Тут Булгаков даже руки простер от восторга: - Вот это критик! Словно он читал мой роман! Ты не находишь? - И продолжал:
- "Он превращает искусство в боевую вышку, с которой, художник творит сатирическую расправу над всем уродливым в действительности..." Булгаков читал, незначительно изменяя текст..."
По заключению Ермолинского, в этой статье "содержались замечания, пронзительно задевшие" автора М. и М. В работе Миримского Булгакова привлекло также определение стиля немецкого романтика. Писатель отметил следующие слова: "Стиль Гофмана можно определить как реально-фантастический. Сочетание реального с фантастическим, вымышленного с действительным. .." Булгаков явно соотносил со своим Мастером утверждение Миримского: "...Если гений заключает мир с действительностью, то это приводит его в болото филистерства, "честного" чиновничьего образа мыслей; если же он не сдается действительности до конца, то кончает преждевременной смертью или безумием" (последний вариант реализуется в судьбе булгаковского героя).
