вот, например, карта языков по классическому Ближнему Востоку:
Красиво! В большем разрешении есть?
Проблема в том, что никакого реального двуязычия там нет. ... Классическим арабским свободно владеют процентов 10 населения арабских стран...
Спасибо за уточнение, я был не в курсе.
Тогда я боюсь по этому признаку вообще невозможно провести границы - проповедников столько и каждый подчас настолько по-своему толкует тексты, что там нет единого совпадения даже по столпам ислама.
Вопрос-то не в том, чтобы чётко охарактеризовать каждого отдельного проповедника. Вопрос в том, чтобы очертить массы населения и регионы, даже если население спокойно слушает двух проповедников (или десятки), противоречащих друг другу. Всё равно, вот придёт к ним семьдесят первый, начнёт толкать принципы религии Вуду, и все зажмут нос и скажут: "нет, этот точно не наш".
Хотя, подозреваю, проблема не легче, чем проблема описания языкового диалектного континуума. Изоглоссы рисовать...
Но можно опереться на религиозную самоидентификацию. Что они сами о себе думают, кроме градации "шииты - сунниты"?
Тут я что-то не понял. Феодализм и капитализм - это общественно-экономические формации, а абсолютизм, как и последовавший за ним конституционализм и республиканизм это определённые формы правления и политической идеологии.
Я имел в виду этот процесс (
Розенберг & Бирдцелл, Как Запад стал богатым):
(абзац текста)
Цитата:
Изменение природы политической власти вынудило сеньоров покинуть свои замки для жизни при дворе. В Париже, Лондоне или Вене они проводили, по крайней мере, часть года при дворе и стали вполне горожанами. Задолго до 1750 года урбанизированные аристократы и их литературные приспешники сделали смехотворной фигуру деревенского магната, никогда не приближающегося к воротам города. В королевских столицах процветала, естественно, торговля за деньги, а не натуральный обмен. Осевши в столичных дворцах, постфеодальные землевладельцы открыли незаменимость денег. Эта потребность в деньгах стимулировала рост производства в поместьях сверх его собственных потребностей, поскольку только продажей этого избытка за пределы поместья можно было получить деньги. Для увеличения прибавочного продукта нужно было или изменить методы производства, или сократить потребление самого поместья -- и то, и другое было труднодостижимым в негибких рамках поместного права и обычая. Как только землевладельцы поняли, что денежный доход легче всего увеличить за счет перехода от феодальных пошлин к денежной арендной плате и к продаже того, что произведено наемными работниками, они пожертвовали феодальными традициями и феодальной верностью в пользу товарного сельского хозяйства.