| Заслуженный участник |
 |
20/08/14
8506
|
Последний раз редактировалось Anton_Peplov 03.02.2024, 10:42, всего редактировалось 2 раз(а).
Если под "давайте порассуждаем" понимается логика, то это нормальный, обычный научный метод.
А вот если, под "давайте порассуждаем" подразумеваются именно философские умствования, не связанные с реальностью экспериментом или наблюдениями, то это показатель, что научное направление не выросло из детских штанишек. В целом вряд ли можно утверждать, что когнитивистика выросла из детских штанишек. Предмет исследования очень сложный, аппаратные методы появились совсем недавно (например, фМРТ - в 1990-е) и довольно грубы по сравнению с поставленными задачами. Психологические эксперименты часто имеют проблемы с воспроизводимостью и требуют хитроумного дизайна, дабы отбросить альтернативные трактовки. В книге Дойчера "Сквозь зеркало языка" приведен пример того, как сложно интерпретировать психологические эксперименты и как приходится изощряться их разработчикам. (Много букв)
Дойчер писал(а): В 1990-х психолог Тоси Кониси провел эксперимент, сравнивая гендерные ассоциации носителей немецкого и испанского языков.[285] В этих языках несколько неодушевленных существительных относятся к противоположным родам. По-немецки воздух – женского рода (die Luft), но el aire в испанском – мужского; die Brücke («мост») также в немецком женского рода, но elpuente в испанском – мужского; и то же самое с часами, квартирами, вилками, газетами, карманами, плечами, марками, билетами, скрипками, солнцем, миром и любовью. С другой стороны, der Apfel («яблоко») в немецком мужского рода, а la manzana в испанском – женского, и то же справедливо для стульев, метел, бабочек, ключей, гор, звезд, столов, войн, дождя и мусора.
Кониси вручил список таких существительных с несовпадением в роде носителям немецкого и испанского и попросил участников высказать мнение относительно свойств этих существительных: слабые они или сильные, маленькие или большие и так далее. В среднем существительные, которые были мужского рода в немецком, но женского в испанском (стулья и ключи, например), получили более высокие отметки за силу от немцев, в то время как мосты и часы, например, которые в испанском мужского рода, а в немецком женского, в среднем оказались сильнее у носителей испанского. Самый простой вывод из такого эксперимента – что для мостов более мужественные коннотации у носителей испанского, чем у носителей немецкого. Однако можно было бы возразить, что это не сам мост несет такие коннотации, – может, все дело в том, что существительное следует за артиклем мужского рода el или un. Тогда получается, что, когда носители испанского и немецкого просто глядят на мост, в их сознании не рождаются эти ассоциации, и лишь в момент произнесения, только через акт проговаривания или прослушивания родового показателя, у говорящего возникают мимолетные ассоциации с мужским или женским.
Следовательно, надо бы проверить, работают ли женские и мужские ассоциации для неодушевленных существительных, даже когда родовые показатели в соответствующем языке явно не упоминаются. Психологи Лера Бородицки и Лорин Шмидт пытались это проделать, повторив похожий эксперимент с носителями испанского и немецкого, но на сей раз они общались с участниками по-английски, а не на их родных языках. Хотя эксперимент проводился на языке, который обращается со всеми неодушевленными объектами как с «оно», носители испанского и немецкого все же заметно отличались по атрибутам, которые они выбирали для соответствующих объектов. Носители немецкого склонялись к описанию мостов как красивых, элегантных, хрупких, мирных, прелестных и стройных; испанцы говорили о больших, опасных, длинных, крепких, прочных, вздымающихся мостах.
Более радикальный способ обойти проблему был разработан психологом Марией Сера и ее коллегами, которые сравнивали реакции носителей французского и испанского, но пользовались изображениями вместо слов.[286] Два близкородственных языка, французский и испанский, в основном соглашаются в вопросах рода, но все-таки есть довольно много существительных, по которым они разошлись: вилка, например, будет по-французски la fourchette (ж. р.), но el tenedor (м. р.) по-испански, и то же самое машины (la voiture фр., ж. р., но el carro исп., м. р.) и бананы (la banane фр., ж. р., но el plátano исп., м. р.); с другой стороны, французские кровати мужского рода (le lit), а испанские – женского (la cama), и то же верно для облаков (le nuage фр., м. р., но la nube исп., ж. р.) и бабочек (le papillon фр., м. р., но la mariposa исп., ж. р.)[287]. В этом эксперименте участников просили помочь в подготовке фильма, в котором оживут обычные предметы. Их задачей было выбрать подходящий голос для каждого объекта в фильме. Им показывали серии картинок и для каждого кадра просили выбрать между мужским или женским голосом. Хотя названия объектов не упоминались вообще, когда французы видят на картинке вилку, большинство хочет, чтобы она заговорила женским голосом, в то время как испанцы чаще выбирали для этого предмета мужской голос. С картинкой кровати было все наоборот.
<...>
Скептик мог бы возразить (довольно справедливо), что эти эксперименты доказывают лишь, что грамматический род влияет на ассоциации, когда участников эксперимента принуждают выдумывать противоестественные свойства для разных неодушевленных объектов. <...> Иначе говоря, если вы заставляете носителей испанского стать поэтами здесь и сейчас, вынуждая описывать мосты, то система родов, конечно, повлияет на то, какие эпитеты они выберут. Но откуда нам знать, влияет ли мужской род на спонтанное понятие носителя о мостах, без подобных упражнений в поэзии на заказ?
<...>
В 1960-х лингвист Сьюзан Эрвин попыталась провести эксперимент с участием носителей итальянского таким образом, чтобы свести к минимуму элемент творчества.[288] Она исходила из того, что итальянский язык богат диалектами, а значит, даже носитель языка не слишком удивится, встретив в чужом диалекте совершенно незнакомые слова. Эрвин составила список из бессмысленных слов, которые звучали, как будто это диалектные названия для разных объектов. Некоторые из них кончались на – о (мужской род), а другие на – а (женский род). Она хотела проверить, какие ассоциации возникнут у носителей итальянского, но так, чтобы участники не поняли, что им предлагается включить творческое воображение. Поэтому она им сказала, что они увидят список слов из итальянского диалекта, который не знают, и заставила их думать, будто цель эксперимента – проверить, могут ли люди правильно угадать свойства слов только по их звучанию. Участники чаще приписывали словам с окончанием – о свойства, присущие обычно мужчинам (сильный, большой, безобразный), в то время как слова на – а вероятнее описывались определениями, больше присущими женщинам (слабый, маленький, милый). Эксперимент Эрвин показал, что грамматический род влиял на ассоциации, даже когда участники не знали, что их заставили творчески мыслить, и полагали, что вопрос, поставленный перед ними, имеет верное решение. Этот опыт сделал несколько шагов в сторону преодоления проблемы субъективных суждений, но все же не разрешил ее полностью: хотя участники не знали, что их заставляют выдавать ассоциации по требованию, на деле от них требовалось именно это.
<...>
Несколько лет назад Лера Бородицки и Лорин Шмидт нашли способ <...>[289] Они попросили группу носителей испанского и группу носителей немецкого поучаствовать в игре на запоминание (которая полностью проводилась на английском, чтобы исключить явные упоминания родов). Участникам раздали список из двух дюжин неодушевленных объектов, и для каждого из этих объектов они должны были запомнить человеческое имя. Например, к «яблоку» было приставлено имя «Патрик», а «мост» звали «Клаудия». Участникам дали определенное время, чтобы запомнить имена объектов, а потом проверили, насколько хорошо им это удалось. Статистический анализ результатов показал, что они лучше запоминали имена, если род объекта совпадал с полом имени, а имена с несовпадением пола и рода запоминались хуже. Например, носители испанского легче запоминали имя, ассоциированное с яблоком (la manzana, ж. р.), если это была Патрисия, а не Патрик, и им было легче запомнить имя моста, если он был Клаудио, а не Клаудия. Поскольку носители испанского сочли объективно более трудным сопоставление моста с женщиной, чем с мужчиной, мы можем заключить, что когда неодушевленные объекты имеют мужской или женский род, то ассоциации с мужественностью или женственностью для этих объектов присутствуют в сознании носителей испанского, даже когда о них активно не спрашивают и участникам не предлагают высказываться по таким вопросам, как «а что, мосты скорее мощные, чем стройные?», и даже если они говорят по-английски.
Нужно, однако, понимать, когнитивистика - очень разнородное научное направление. И те, кто делает испытуемым МРТ, не обязательно считают коллегами тех, кто пишет трактаты по философии мышления. Конечно, в околофилософской ветви когнитивистики наверняка хватает болтовни ради болтовни. С другой стороны, не всегда понятно, какие теории могут быть проверены эмпирикой в ближайшее столетие, а какие - нет. Выводить из теории эмпирически проверяемые следствия - это отдельный талант, не обязательно сочетающийся с собственно талантом создания теорий. Для примера можно вспомнить космологию. Хотя эта наука основана на физике, долго казалось, что собственно космологические теории практически непроверяемы. Кто ж его знает, как оно там было миллиарды лет назад? В частности, Нобелевскую премию Пиблсу дали во многом за исправление этой ситуации. Именно Пиблз сделал очень много для превращения космологии из "игр ума" в более-менее нормальную науку, основывающуюся на наблюдательной базе. Значительная часть его работ следует схеме "давайте внимательно посмотрим на теорию ... и попытаемся извлечь из нее следствия, которые можно попытаться отнаблюдать в ближайшие годы". Этим занимался не только он и он делал не только это, но все же.
|
|
в момент времени 
- это функция переменных 
, увы, далекая от константы. В СССР философам ЧСВ расчесали сверх меры, а в ЮАР вон ВИЧ-диссидент аж президентом был.