Я не нашел там никакой пропаганды.
Соглашусь вот с этим:
Главный тезис - в СССР, в основном, жили очень хорошие, героические люди, но строй был уродливый и человеконенавистнеческий.
Соответственно, чем дальше человек от "строя", тем человечнее его показывают, чем ближе - тем бОльшим моральным уродом его делают.
Не могу говорить именно за этот сериал, но в последнее время именно такое впечатление складывается.
-- 19.07.2019, 13:09 --Я верю даже, как показан Дятлов в первые минуты -- "Реактор не может взорваться, это невозможно, приказываю восстановить подачу хладагента!".
"Хладагент" - это сильно
Но это надмозги переводчиков, серее всего.
А вот что сам Дятлов пишет (многабукафф, под катом поэтому)
(Оффтоп)
Послушал, скорее даже посмотрел, разговор Акимова с Топтуновым и
повернулся к приборам. Я знал частоту, при которой выключается генератор, и
перевел в обороты по цифровому указателю, поскольку за ними было удобнее
следить. Больше ничего не успел - раздался удар. Сверху посыпались обломки
прессованных плиток фальшпотолка. Взглянул вверх - в это время второй удар
сотряс все здание. Погас свет и вскоре зажегся. Замигали лампы большого
количества сигналов.
Первая мысль - что-то произошло с деаэраторами. Это большие емкости,
частично заполненные горячей водой и паром, в помещении над щитом. И хотя
там металлический настил, при таком ударе могли появиться трещины, и кипяток
хлынет в помещение БЩУ. Скомандовал - всем в резервный пульт управления.
Однако все стихло, и в дальнейшем на БЩУ не было протечек воды или пара, не
было возгораний. Команду отменил.
Пошел вдоль щитов с приборами к пульту реактора. Уже первый осмотр
приборов, да ничего до пульта реактора, можно сказать, и не смотрел, кроме
давления в первом контуре и циркуляции теплоносителя. И то, и другое - ноль.
Уже по этим приборам понял, что это не авария в ее обычном понимании. Нет
расхода теплоносителя из-за остановки ГЦН -еще не беда при наличии давления,
при такой-то начальной мощности естественная циркуляция без вопросов снимает
тепловыделения. А нет давления - твэлы гибнут уже в первую минуту. Но
выработанный многими годами стереотип эксплуатационника - обеспечь
охлаждение активной зоны - работает. Саше Акимову приказал включить насосы
САОР от запустившихся автоматически аварийных дизель-генераторов, а Валерию
Перевозченко - открывать задвижки на контур. Я и тогда понимал, что
топливные кассеты этим не спасти, однако, не зная вовсе характера
разрушений, полагал так: твэлы начнут расплавляться от перегрева, топливо
пойдет в водяные коммуникации и, постепенно проплавив трубы, попадет в
помещения. Реактор я считал заглушенным.
У пульта реактора глаза мои полезли на лоб. Стержни СУЗ где-то в
промежуточных положениях, вниз не идут при обесточенных муфтах
сервоприводов, реактиметр показывает положительную реактивность. Операторы
стоят растерянные, полагаю, и у меня был такой же вид. Немедленно послал А.
Кудрявцева и В. Проскурякова в центральный зал вместе с операторами опускать
стержни вручную. Ребята побежали. Я сразу же понял абсурдность своего
распоряжения - раз стержни не идут в зону при обесточенных муфтах, то не
пойдут и при вращении вручную. И что показания реактиметра - вовсе не
показания. Выскочил в коридор, но ребята уже скрылись. После аварии
многократно, практически ежедневно и до сих пор, анализировал свои
распоряжения и ПОСТУПКИ 26 апреля 1986 года, и лишь это распоряжение было
неправильным. Хотелось бы посмотреть на того человека, который бы сохранил
ясный ум в "обстановке. Достаточно и того, что это была моя первая и
последняя глупость. Наступило спокойствие, не заторможенность, а именно
спокойствие, и "явственная мысль - что можно сделать.
В коридоре пыль, дым. Я вернулся на БЩУ и приказал включить вентиляторы
дымоудаления. А сам через другой выход пошел в машинный зал.
Там картина, достойная пера великого Данте! Часть кровли зала
обрушилась. Сколько? Не знаю, метров триста - четыреста квадратных. Плиты
обсушились и повредили масляные и питательные трубопроводы. Завалы.
С двенадцатой отметки взглянул вниз в проем, там на пятой отметке
находились питательные насосы. Из поврежденных труб в разные стороны бьют
струи горячей воды, попадают на электрооборудование. Кругом пар. И раздаются
резкие, как выстрел, щелчки коротких замыканий в электрических цепях.
В районе седьмого ТГ загорелось масло, вытекшее из поврежденных труб,
туда бежали операторы с огнетушителями и разматывали пожарные шланги.
На кровле через образовавшиеся проемы видны сполохи пожара.
Вернулся на БЩУ и приказал Акимову вызвать пожарную команду, как я
сказал, со всем усилением. Станционные пожарные к тому времени, оказывается,
уже выехали, поскольку один из них был на улице в момент взрыва.
Как видно.
1. Первая реакция - спасти людей, на случай возможного поступления кипятка в БЩУ - вывел в резервный БЩУ.
2. Вторая - действительно восстановить циркуляцию теплоносителя
3. Третья - опустить стержни вручную (это сам признает ошибкой)
4. И так далее.
Никаких истеричных воплей "реактор не может взорваться!".