Я не нашел там никакой пропаганды.
Соглашусь вот с этим:
Главный тезис - в СССР, в основном, жили очень хорошие, героические люди, но строй был уродливый и человеконенавистнеческий.
Соответственно, чем дальше человек от "строя", тем человечнее его показывают, чем ближе - тем бОльшим моральным уродом его делают.
Не могу говорить именно за этот сериал, но в последнее время именно такое впечатление складывается.
-- 19.07.2019, 13:09 --Я верю даже, как показан Дятлов в первые минуты -- "Реактор не может взорваться, это невозможно, приказываю восстановить подачу хладагента!".
"Хладагент" - это сильно  

 Но это надмозги переводчиков, серее всего.
А вот что сам Дятлов пишет (многабукафф, под катом поэтому)
(Оффтоп)
Послушал,  скорее  даже  посмотрел,  разговор  Акимова  с  Топтуновым и
повернулся к приборам.  Я знал частоту, при которой выключается генератор, и
перевел  в  обороты  по  цифровому указателю, поскольку за ними было удобнее
следить. Больше ничего не успел - раздался  удар. Сверху  посыпались обломки
прессованных плиток  фальшпотолка. Взглянул вверх - в это время второй  удар
сотряс  все здание.  Погас свет и  вскоре  зажегся.  Замигали лампы большого
количества сигналов.
     Первая  мысль - что-то произошло с  деаэраторами.  Это большие емкости,
частично заполненные  горячей водой  и паром, в  помещении над щитом. И хотя
там металлический настил, при таком ударе могли появиться трещины, и кипяток
хлынет в  помещение БЩУ. Скомандовал -  всем  в резервный  пульт управления.
Однако все  стихло, и в дальнейшем на БЩУ не было протечек воды или пара, не
было возгораний. Команду отменил.
     Пошел  вдоль щитов с приборами  к  пульту  реактора. Уже  первый осмотр
приборов, да ничего до  пульта реактора, можно сказать, и не  смотрел, кроме
давления в первом контуре и циркуляции теплоносителя. И то, и другое - ноль.
Уже по  этим приборам понял, что это не авария в  ее обычном понимании.  Нет
расхода теплоносителя из-за остановки ГЦН -еще не беда при наличии давления,
при такой-то начальной мощности естественная циркуляция без вопросов снимает
тепловыделения.  А  нет  давления -  твэлы гибнут уже  в  первую минуту.  Но
выработанный   многими   годами   стереотип  эксплуатационника   -  обеспечь
охлаждение активной зоны - работает. Саше Акимову приказал  включить  насосы
САОР от запустившихся автоматически аварийных дизель-генераторов,  а Валерию
Перевозченко  - открывать  задвижки  на  контур.  Я  и  тогда  понимал,  что
топливные   кассеты  этим  не  спасти,  однако,  не  зная   вовсе  характера
разрушений, полагал так: твэлы  начнут расплавляться  от перегрева,  топливо
пойдет  в  водяные коммуникации  и,  постепенно  проплавив  трубы, попадет в
помещения. Реактор я считал заглушенным.
     У  пульта  реактора глаза мои полезли  на  лоб.  Стержни СУЗ  где-то  в
промежуточных   положениях,   вниз   не   идут   при   обесточенных   муфтах
сервоприводов,  реактиметр показывает  положительную реактивность. Операторы
стоят растерянные, полагаю, и у меня был такой же вид. Немедленно послал  А.
Кудрявцева и В. Проскурякова в центральный зал вместе с операторами опускать
стержни вручную.  Ребята побежали.  Я  сразу  же  понял  абсурдность  своего
распоряжения  - раз стержни не идут в зону  при  обесточенных муфтах, то  не
пойдут  и  при  вращении  вручную. И  что  показания реактиметра -  вовсе не
показания.  Выскочил  в  коридор,  но  ребята  уже  скрылись.  После  аварии
многократно,   практически  ежедневно  и  до  сих  пор,   анализировал  свои
распоряжения  и ПОСТУПКИ 26 апреля 1986  года, и лишь это  распоряжение было
неправильным. Хотелось бы посмотреть на  того человека, который  бы сохранил
ясный  ум  в  "обстановке. Достаточно и  того,  что это  была  моя первая  и
последняя  глупость.  Наступило  спокойствие, не заторможенность,  а  именно
спокойствие, и "явственная мысль - что можно сделать.
     В коридоре пыль, дым. Я вернулся на БЩУ и приказал включить вентиляторы
дымоудаления. А сам через другой выход пошел в машинный зал.
     Там  картина,  достойная  пера  великого   Данте!  Часть   кровли  зала
обрушилась.  Сколько?  Не знаю, метров триста - четыреста квадратных.  Плиты
обсушились и повредили масляные и питательные трубопроводы. Завалы.
     С  двенадцатой  отметки  взглянул вниз в проем,  там  на  пятой отметке
находились питательные насосы. Из  поврежденных труб  в разные стороны  бьют
струи горячей воды, попадают на электрооборудование. Кругом пар. И раздаются
резкие, как выстрел, щелчки коротких замыканий в электрических цепях.
     В районе седьмого  ТГ загорелось масло, вытекшее  из поврежденных труб,
туда бежали операторы с огнетушителями и разматывали пожарные шланги.
     На кровле через образовавшиеся проемы видны сполохи пожара.
     Вернулся на  БЩУ и приказал  Акимову  вызвать пожарную  команду, как  я
сказал, со всем усилением. Станционные пожарные к тому времени, оказывается,
уже выехали, поскольку один из них был на улице в момент взрыва.
Как видно.
1. Первая реакция - спасти людей, на случай возможного поступления кипятка в БЩУ - вывел в резервный БЩУ.
2. Вторая - действительно восстановить циркуляцию теплоносителя
3. Третья - опустить стержни вручную (это сам признает ошибкой)
4. И так далее.
Никаких истеричных воплей "реактор не может взорваться!".