Стал улей этот мёдом богатеть 
 И вскоре оказался всех богаче. 
 По пасеке волной пошла молва: 
 «Экономическое чудо, не иначе! 
 Жизнь в чудо-улье слаще, чем халва!» 
 Немало пчёл скопилось у границы: 
 «Впустите, мы хотим у вас трудиться! 
 У вас возможности, каких не видел свет!» 
 Впускали лучших, остальным - привет. 
 И тем ажиотаж в разы взвинтили.
(полностью)
Из жизни пчёл. 
 Однажды в улье, в уголке безлюдном 
 (Ах, да! – простите, - в беспчелинном), 
 В такой секретности, что и представить трудно, 
 На совещание собрались трутни, 
 Чтоб обсудить великие почины. 
 Пока рабочие носили в улей мёд, 
 Вершились судьбы улья трутнями в тиши. 
 Кому же, как не трутням их вершить?? – 
 Они здесь главные, они ведут учёт. 
 Ведь ты хоть затрудись, но без учёта 
 Как будто бы и нет твоей работы, 
 И, что ещё важней, – наоборот! 
 Раз так, то не воспользоваться этим 
 Себе позволить могут только дети – 
 Финансовый Учёт забросил сеть: 
 Сперва слегка, а далее - помногу, 
 Согласно цифрам (цифры лгать не могут!), 
 Стал улей этот мёдом богатеть 
 И вскоре оказался всех богаче. 
 По пасеке волной пошла молва: 
 «Экономическое чудо, не иначе! 
 Жизнь в чудо-улье слаще, чем халва!» 
 Немало пчёл скопилось у границы: 
 «Впустите, мы хотим у вас трудиться! 
 У вас возможности, каких не видел свет!» 
 Впускали лучших, остальным - привет. 
 И тем ажиотаж в разы взвинтили. 
 А впущенные вон из кожи лезли, 
 Чтоб трутням доказать свою полезность, 
 Поскольку подписались: или – или. 
 Но тут возник вопрос уже другой: 
 Наели брюхо коренные пчёлы, 
 Вальяжны сделались они и квёлы, - 
 Решили, что пора бы на покой. 
 При этом потреблять хотели то же. 
 Короче, трутней в улье стало больше 
 И потому был снижен ценз впускной. 
 А цепь событий движется вперёд, 
 Хоть путь её, порою, не проторен. 
 Так, на своём участке выбрав мёд, 
 Сей Улей Номер Раз, помониторив, 
 Немедля тучные поля нашёл: 
 -«Ах, как они угнетены! Не хорошо! 
 А ну-ка их зальём свободы морем!» 
 “Освобождение” чтоб шло успешней 
 И в прочих ульях не возник протест, 
 На службу взяли эскадрилью шершней. 
 А шершень – он большой и много ест. 
 Так много, что полей ‘’освобождённых’’ 
 Хватило ненадолго. Как же быть? 
 Всех не ‘’освободить’’ определённо! 
 Тут трутни снова проявили прыть 
 И вывесили лозунг на фасаде: 
 «Не всякий мёд есть ценность, только тот, 
 Который в Главный Улей попадёт, 
 Всё остальное больше не прокатит! 
 Лишь мы способны мёд сертификатить, 
 Поэтому сюда несите мёд!» 
 На ульи опустилась тень печали 
 И бросить вызов назревала смелость, 
 Но шершни столь доходчиво жужжали, 
 Что связываться с ними не хотелось. 
 И – понесли! Да столько, сколько скажут. 
 Себе твердили, сглатывая ком: 
 -«Нам точно отдадут назад, и даже 
 Ещё с процентами. Наверное. Потом.» 
 Работать в Улье надобность отпала. 
 Он был перерождён, по сути, 
 В огромный Чудо-Юдо-Трутень, 
 Которому чего не дай, - всё мало. 
 Но помните про цепь? Она же вьётся, 
 И запросто сплетается в оковы. 
 Вокруг кого? Ну, это как придётся. 
 А трутни, кстати, заседают снова. 
 Прошу прощения, что загрузил словами. 
 Но если вас вопросы беспокоят: 
 А что же Пасечник? Как допустил такое? – 
 Себе (простите ещё раз) ответьте сами.