Это проекция гегелевских словес на какие-то более современные (и здравые) мысли.
Это проекция современных представлений о развитии науки на гегелевскую схему.
Гегель пытался использовать эту и ряд других схем для того, чтобы синтезировать имеющиеся на тот момент знания в Единую Теорию, но только на основе логики, а не физики, как сегодня. Естественно, эта попытка была провальной. В то время не имелось научного материала, который бы мог связать отдельные части знаний в единую конструкцию.
Но важны именно схемы. Гегель сознательно стремился разработать их.
Возьмем древнегреческих атомистов. Схема «всё состоит из атомов» плодотворна. Но то, что они говорили об атомах, — это примитивные, по нашим меркам, представления. Хотя и эти представления подтверждались наблюдениями: тело животного, умирая, остывает — теряет атомы огня, раздувается и воняет — атомы воздуха, распадается в жижу, которая, высыхая, превращается в прах, — атомы воды и земли...
В принципе, читать Гегеля не так трудно. Может быть, язык несколько архаичен, но тогда все писали длинно и нудно. Может быть, область специфична и наполнена исторически закрепившимися терминами. Может быть, грамматика немецкого языка располагает к создания «трехэтажных» конструкций. Может быть, есть погрешности перевода на русский. Но одни и те же идеи он по-разному повторяет сотни раз, поэтому если какую-то мысль не улавливаешь в одном месте, то в другом она доходит. Вот, например, первые три абзаца из первого попавшегося перевода «Науки логики».
Цитата:
Ни в какой другой науке не чувствуется столь сильно потребность начинать с самой сути дела, без предварительных размышлений, как в науке логики. В каждой другой науке рассматриваемый ею предмет и научный метод различаются между собой; равным образом и содержание [этих наук] не начинает абсолютно с самого начала, а зависит от других понятий и связано с окружающим его иным материалом. Вот почему за этими науками признается право говорить лишь при помощи лемм о почве, на которой они стоят, и о ее связи, равно как и о методе, прямо применять предполагаемые известными и принятыми формы дефиниций и т. п. и пользоваться для установления своих всеобщих понятий и основных определений обычным способом рассуждения.
Логика же, напротив, не может брать в качестве предпосылки ни одной из этих форм рефлексии или правил и законов мышления, ибо сами они составляют часть ее содержания и сначала должны получить свое обоснование внутри нее. Но в ее содержание входит не только указание научного метода, но и вообще само понятие науки, причем это понятие составляет ее конечный результат: она поэтому не может заранее сказать, что она такое, лишь все ее изложение порождает это знание о ней самой как ее итог и завершение. И точно так же ее предмет, мышление или, говоря определеннее, мышление, постигающее в понятиях, рассматривается по существу внутри нее; понятие этого мышления образуется в ходе ее развертывания и, стало быть, не может быть предпослано.
Если вообще логику признают наукой о мышлении, то под этим понимают, что это мышление составляет голую форму некоторого познания, что логика абстрагируется от всякого содержания, и так называемая вторая составная часть всякого познания, материя, должна быть дана откуда-то извне, что, следовательно, логика, от которой эта материя совершенно независима, может только указать формальные условия истинного познания, но не может содержать самое реальную истину, не может даже быть путем к реальной истине, так как именно суть истины, содержание, находится вне ее.
О чем он пишет?
В первом абзаце он говорит, что обычно методы наук обосновываются вне их самих. Добавлю пример: метод радиокарбонового датирования, который используется историками, обосновывается физикой и астрономией. Но и содержание каждой науки начинается с аксиом, которые обосновываются в другом месте. Например, свойства элементов, которые химия принимает за аксиому, обосновываются квантовой механикой. Каждая наука может говорить о своей связи с другими науками и о своем методе, как о данности, при помощи аксиом. Эти аксиомы, связывающие науку и ее почву, являются на самом деле леммами, они доказываются где-то вне этой науки.
Мне кажется большой мысль о взаимосвязи наук для времени, когда науки находились в зачаточном состоянии, а связи между ними не прослеживались.
Второй абзац. Логика, наука о мышлении служит опорой и конечным обоснованием всех наук. Но аксиоматика логики не может браться как предпосылка, обоснованная где-то в другом месте. (Если это наука о мышлении, то она должна быть и наукой о том, как размышлять о себе самой.) Логика должна вывести аксиомы и законы мышления из себя, и обосновать их внутри себя.
Здесь гегелевский идеализм. Логика должна стать единой теорией, на основе которой будут построены все науки, включая логику. Поэтому у логики необычное для других наук обоснование.
Третий абзац. Здесь Гегель сокрушается, что логику понимают только как формальную логику, т.е. как логику оперирующую знаками. Смысл этих знаков находится вне формальной логики и не важен для нее.
Ну, а дальше он занимается тем, что строит новую, содержательную логику, единую теорию всего.
Это провальная попытка. Но на этом пути он подмечает много ценного о том, как развивалась наука, классифицирует это ценное, создает схемы.
ошибку осовременивания надо стремиться избегать, всегда, когда вы имеете дело с какими-то историческими штудиями.
Для истории осовременивание — ошибка, для философии — необходимость. Старые понятия и схемы проверяются новым содержанием.
На самом деле осовременивания тут нет.
О том, что одна теория не может охватить всю реальность, знал еще Кант, и до него знали. Отсюда антиномии. А что такое антиномии? Это игрушечные теории, логическая модель двух научных теорий, которые противоречат друг другу, но в определенных границах верны.
Гегель понял, что объединить такие теории можно и нужно, раз уж природа их как-то объединяет. Синтез — новая, более глубокая теория. И всё повторяется: у нее есть границы, появляется ещё одна теория...
Гегель различал настоящий синтез (более глубокая теория) и поверхностный «синтез». Все это у него есть. А еще есть куча муры, конечно.
Ньютоновская теория притяжения - это объяснение движения притяжением. Достаточно фундаментально и объяснительно, для ньютоновского времени.
Ньютоновская теория притяжения — это описание того, как массы тел и расстояния между ними влияют на их движение. Но механизм самого влияния не описан. Почему, например, именно квадрат расстояния?
Каждое движение объяснялось действующими на тела силами, и для каждого частного случая требовалось эти силы назвать.
Дать силе название — это не объяснить механизм ее возникновения.
(Хотя, может, я переборщил, называя теорию тяготению Ньютона не совсем теорией.)
****
Нужна ли философия естествоиспытателям?
Люди занимались выведением новых пород животных и новых сортов растений за тысячелетия до того, как Дарвин объяснил всем нам про наследственность и изменчивость. Использовали, но не понимали. Не понимали, что и природа использует те же механизмы.
Дала ли теория Дарвина что-то новое селекционерам? Не думаю. Гораздо больше дал и еще даст следующий этап — раскрытие и использование механизмов наследственности и изменчивости.
По аналогии: гегелевские схемы являются описанием того, как движется наука. Ученые это делают и без схем. Не думаю, что эти схемы могут дать ученым что-то новое. Может быть, в будущем, на более глубоком уровне?
****
Бессмысленное утверждение не может быть ни истинным ни ложным. Прочтите замечательную книжку...
Хорошо. А почему Вы назвали бессмысленное утверждение о круглом квадрате ложным?
(Книжечку бегло просмотрел, ничего логико-философского там, признаться, не заметил.)
-- 18.02.2015, 13:05 --Совокупность подобных уловок, названная "диалектической логикой", была использована последователями Гегеля, в частности, Лениным, в качестве инструмента для тотальной идеологизации науки. В этом антинаучном подходе как раз и заключается серьезное негативное влияние Гегеля на последующий прогресс. В частности, это одна из основных причин негативного отношения к философии. В настоящее время диалектическая "логика" широко используется (открыто или завуалировано) представителями так называемой альтернативной науки.
Ну, Вам, как знатоку всяческих философий, а еще жизни и трудов Гегеля и Ленина, виднее.
Я, похоже, сам спровоцировал такую реакцию, когда употребил слово «идеология». Но я НЕ имел ввиду политическую идеологию или политику. Я хотел использовать слово «парадигма», но назвал Гегеля идеологом новой науки. А надо было назвать его парадигмистом.