Вы путаете логическую возможность сформулировать некоторое определение с проблемой корректности этого определения. Последняя может быть в высшей степени неочевидной и зависеть от неизвестных свойств реального мира.
Все это, разумеется, так и есть (кроме предположения, что я эти две вещи путаю). Речь о другом. Прежде чем присвоить некоему предположению определенный маркер значимости, нужно произвести определенную проверку на его корректность. Если при этом выяснится, что оно некорректно, то его можно просто отбросить. Если мы некорректности не обнаружим, тогда уже можно присваивать маркер значимости (называть определением, теорией и т.п.). Разумеется это не означает, что он будет присвоен навсегда. Сомнения ведь остаются всегда. И при обнаружении новых фактов придется пересматривать эту маркировку. Что-то в результате останется, что-то окажется в мусорной корзине и заменится на новое.
Но какой смысл пользоваться тем, некорректность чего мы уже смогли доказать?
К модели атома Бора ведь тоже народ пытается апеллировать. Ему отвечают, что эта модель в настоящее время представляет лишь исторический интерес. Так в чем разница с переносом часов?
Представьте себе, что Вы живёте, например, в 1880 году.
У меня слишком бедное воображение. Давайте лучше доживем до 1880 года и тогда обсудим.
К модели атома Бора ведь тоже народ пытается апеллировать. Ему отвечают, что эта модель в настоящее время представляет лишь исторический интерес. Так в чем разница с переносом часов?
То есть, физика XIX века - это не физика? А через какое-то время, допустим, обнаружится нарушение локальной лоренц-инвариантности, и окажется, что мы тоже занимались не физикой. Так? А когда же до физики-то наконец дойдём? В каком году?
До физики мы не дойдем никогда.
Физику можно понимать в двух смыслах. Первый - это процесс познания наиболее общих и фундаментальных закономерностей, определяющих структуру и эволюцию материального мира. В этом смысле и в девятнацатом веке была физика, и сейчас есть физика, и через сотню лет будет физика. Второй смысл - картина мира. И тут уже речь о соотношении абсолюной и относительной истин. Мы стараемся нарисованную нами картину мира максимально приблизить к реальному миру. Хочется думать, что нам это удается, хотя то, что на некотором этапе мы не можем начать удаляться от истины, вместо того, чтобы приближаться, очень даже неочевидно.
Картина мира, существовавшая в 19-м веке, сейчас уже история. И в этом смысле уже не физика.