Пуанкаре смешно писал на тему попыток строгого определения элементарных понятий.
VI
Определения числа чрезвычайно многочисленны и разнообразны; я отказываюсь даже перечислить имена авторов, давших эти определения. В этом нет ничего удивительного. Если бы одно из них было удовлетворительно, не было бы нужды в прочих. Если всякий новый философ, занимавшийся этим вопросом, считал необходимым изобрести другое определение, то это потому, что определения предшественников его не удовлетворяли, а не удовлетворяли они его потому, что он усматривал в них
.
Когда я читал труды, посвященные этой проблеме, я всегда испытывал чувство беспокойства; я ожидал, что натолкнусь на
, и если не встречал этой логической ошибки с самого начала, то всегда опасался, что просмотрел ее.
И это потому, что невозможно дать определение, не выражая его при помощи фразы; с другой стороны, трудно сказать фразу, не вводя в нее слова «число», или слова «несколько», или, наконец, какого-либо слова во множественном числе. И вот уже готова наклонная плоскость; в каждое мгновение мы рискуем впасть в
.
В дальнейшем я остановлюсь только на тех определениях, в которых
наиболее искусно скрыто.
VII
Символический язык, который создал Пеано, играет большую роль в новых исследованиях. Этот язык может оказать некоторые услуги, но мне кажется, что Кутюра приписывает ему такое преувеличенное значение, которое удивило бы и самого Пеано.
Существенным элементом в этом языке являются определенные алгебраические знаки, представляющие собой различные союзы: «если», «и», «или», «следовательно». Возможно, что эти знаки и удобны, но призваны ли они обновить всю философию — это совершенно другой вопрос. Трудно допустить, чтобы слово «если», изображенное при помощи знака
, приобрело особенное свойство, которого оно не имело раньше.
Это изобретение Пеано названо было сначала пасиграфией, т. е. искусством писать математические трактаты, не употребляя ни одного слова из житейского словаря. Это название очень точно определяет и меру важности самого искусства. Но позже изобретению Пеано было предписано более высокое достоинство, и ему дали название логистики. Последнее слово, кажется, употребляется в военных школах для обозначения искусства квартирмейстера, искусства передвижения и распределения войск; но здесь нет никакого основания опасаться смешения понятий, и сразу видно, что новое слово выражает намерение революционизировать логику.
Применение нового метода можно видеть в математическом мемуаре Бурали-Форти, озаглавленном: «Вопрос о трансфинитных числах» и помещенном в XI томе
.
Я должен прежде всего сказать, что этот мемуар чрезвычайно интересен, и потому именно беру его в качестве примера, что он является важнейшим из всех трудов, написанных на новом языке. К тому же и люди непосвященные легко могут его читать благодаря имеющемуся в нем междустрочному итальянскому переводу.
Важность этого мемуара заключается в том, что в нем дан первый пример тех антиномий, которые встречаются в изучении трансфинитных чисел и которые на протяжении нескольких лет приводили в отчаяние математиков. Цель настоящего мемуара, говорит Бурали-Форти, это показать, что могут быть два трансфинитных числа (порядковых)
и
, причем
не будет ни равно, ни больше, ни меньше
.
Пусть читатель будет спокоен; чтобы понять рассуждение, которое последует, ему нет необходимости знать, что такое порядковое трансфинитное число.
Между тем Кантор точно показал, что между двумя трансфинитными числами, как и между двумя конечными числами, не может быть другого отношения, кроме равенства либо неравенства в ту или другую сторону. Но не о сути этого мемуара хочу я здесь говорить, это увлекло бы меня далеко от моего предмета. Я хочу лишь заняться формой и задаюсь вопросом, много ли выиграл автор в строгости положений, применяя эту форму, и вознаграждает ли она за те усилия, которые писатель и читатель должны употребить.
Мы видим, что Бурали-Форти определяет число
следующим образом:
Это определение в высшей степени подходит для того, чтобы дать представление о числе
тем лицам, которые никогда о нем ничего не слышали!
Я слишком мало понимаю приверженцев Пеано, чтобы рискнуть его критиковать; но я опасаюсь, что это определение заключает
, так как я вижу цифру
в первой части и изображенное буквами слово «один»
во второй части равенства.
Как бы то ни было, Бурали-Форти исходит из этого определения и после коротких вычислений приходит к уравнению:
которое дает нам понять, что «один» есть число.
Так как нам теперь приходится иметь дело с определениями простых чисел, то мы напомним, что Кутюра также определил
и
.
Что такое нуль? Это число элементов нулевого класса. А что такое нулевой класс? Это класс, который не содержит никакого элемента.
Определять нуль при помощи нулевого класса, а нулевой класс при помощи термина «никакой» — это значит поистине злоупотреблять богатством языка; поэтому Кутюра ввел усовершенствование в свое определение, написав:
что обозначает: нуль есть число предметов, удовлетворяющих такому условию, которое никогда не выполняется.
Но так как «никогда» обозначает «ни в одном случае», то я не вижу значительного успеха в этой замене.
Спешу прибавить, что определение, которое Кутюра дает числу
, более удовлетворительно.
«Один, — говорит он, — в сущности, есть число элементов класса, два любых элемента коего тождественны».
Это определение более удовлетворительно, как я сказал, в том смысле, что для определения понятия
автор не пользуется словом «один». Но зато он пользуется словом «два». И я боюсь, что если спросить у Кутюра, что такое «два», то он должен будет в ответе воспользоваться словом «один».
(C)(Пуанкаре А. О науке. М.: Наука. 1990)
НАУКА И МЕТОД
Книга II. МАТЕМАТИЧЕСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ
Глава III. МАТЕМАТИКА И ЛОГИКА
и 
, и в ус не дули. То был Золотой век. Особые хитрецы повадились грабить сады и делить похищенные целые яблоки. Но вот нашлись бескорыстные умники иного склада, задумавшиеся о том, что суть 
и 
. Первых, традиционно, сжигали топили вешали, но потихоньку это стало государственной религией. Таковы пути Понимания...
