Стихи

[drzewo]

Booker48 в сообщении #1651979 писал(а):

Владимира Луговского, которого война (Великая Отечественная) просто сломала об колено.

а в чем это выразилось?

-- 20.09.2024, 20:08 --

ozheredov в сообщении #1651962 писал(а):

Эдакий сбежавший с перестрелки "браток" из 90-х,

вы это о Гумилеве?

[Booker48]

drzewo в сообщении #1655422 писал(а):

Booker48 в сообщении #1651979 писал(а):

Владимира Луговского, которого война (Великая Отечественная) просто сломала об колено.

а в чем это выразилось?

Тут вот немного я написал про Луговского и его "Алайский рынок" - на мой взгляд, совершенно невозможное для того времени исповедальное стиотворение, абсолютно биографическое. Он был последователем Гумилёва в поэзии, а в жизни вот не смог. После войны, незадолго до смерти, его опять начали публиковать, и стихи послевоенные очень хорошие (как по мне), но странно его читать, зная биографические обстоятельства - и после "Алайского рынка".

[drzewo]

Booker48 в сообщении #1655425 писал(а):

"Алайский рынок"

На мой вкус это крупный поэт.

Booker48 в сообщении #1655425 писал(а):

Он был последователем Гумилёва в поэзии, а в жизни вот не смог.

Гумилев был из дворян, там представления о чести воспитываются. Впрочем, невозможно объяснить, почему один человек становится трусом, а другой -- нет.

[Утундрий]

drzewo в сообщении #1655427 писал(а):

невозможно объяснить, почему один человек становится трусом, а другой -- нет.

Версия: трусит тот, кто о себе излишне высокого мнения.

[Booker48]

drzewo в сообщении #1655427 писал(а):

Гумилев был из дворян, там представления о чести воспитываются. Впрочем, невозможно объяснить, почему один человек становится трусом, а другой -- нет.

Точно сказать не могу, но Луговской был из хорошей семьи, закончил Первую московскую гимназию, которую в разное время заканчивали Павел "Глупость или измена?" Милюков , сверхпопулярный ныне Иван Ильин, а также Николай Умов (который вектор Умова-Пойнтинга). Зацепил немного Гражданскую, недолго послужил в силовых структурах, прежде чем уйти в поэзию. В общем - загадка, но поэт, действительно, совсем не рядовой.

Утундрий в сообщении #1655438 писал(а):

Версия: трусит тот, кто о себе излишне высокого мнения.

Просто в этом случае разителен контраст. А так-то Гумилёв себя отнюдь не недооценивал. Но - "у него для этого были все основания".

[Утундрий]

Booker48 в сообщении #1655441 писал(а):

сверхпопулярный ныне Иван Ильин

Распиаренное ничтожество. Мнение.

[Anton_Peplov]

Якоб Лебедев

Собачья элегия

Хоть уж мне пятнадцать лет,
Но поныне
Слышу, как ложится след
В луговине.

Слышу, слышу и ворчу
Не от злости —
Запах милой для меня
Слаще кости.

Носом к носу встречу взгляд
Лучший в мире.
Сразу лапы задрожат
Все четыре.

Колесом завью я хвост,
Закорючкой.
И не буду слишком прост
С этой [censored].

[Anton_Peplov]

Эдуардо Карранса

Оленье солнце

Я помню: оленье солнце
врастало рогами в сумрак.
Вдали стекленели горы,
прозрачные, как рисунок
ребенка… Я был ребенком,
чей взгляд одинокой болью
струился, как наша речка,
поющая вдоль по полю
печальную песню русла.
Я помню, как мне с балкона
открылось, что мирозданье
мечтательно и бездонно,
и сон оленьего солнца,
казалось, навеки вечен.
А с трепетных губ жасмина,
как вздох, поднимался вечер.
Дышали стихом грядущим
и сок лепестка, и мякоть.
И было столь синим небо,
что очень хотелось плакать.
Я с мамой молчал. И это
безмолвие было в ранге
святой тишины, в которой
над нами витает ангел.
Мы в эту минуту были
во сне прозрачного слова,
отчеркнутого кристаллом
от четкой черты земного
и времени, и пространства…
Я помню себя ребенком.
Я помню солнце безрогим,
безропотным олененком.
Резвилось оно, катилось
на дно витражей заката.
Вживались мы в зазеркалье
стеклянного небоската.
Цвели розмарины, мама,
устами прозрачных вестниц.
Предчувствием поцелуя
порхали улыбки сверстниц.
Сон солнца, рассказ луча ли,
аквариум акварели?
Из клетки сиял, из кроны ль
кристалл соловьиной трели?
Казалось, что все на свете
из воздуха и дыханья.
Казалось, что все готово
к свечению и порханью.
Но это мгновенье длилось
не более, чем мгновенье,
и смаргивалось ресницей
печального отрезвленья.
Пружина часов сминала
зеркальную гладь покоя,
и снова кристалл разлуки
оказывался рекою.
Но долго на дне заката,
обрызганы красной пылью,
вечернего перезвона
прозрачные крылья плыли.
Я помню: оленье солнце
врастало рогами в сумрак,
и был окоем прозрачен
и чист, как детский рисунок.
Конечно, я был ребенком,
но снова твержу устало:
прекрасное — невозможно,
и все же существовало.

(пер. С. Гончаренко).