1) чем же именно этот набор так хорош
Ничем он особенно не хорош. Первоначальная идея, вроде бы, должна была заключаться в том, чтобы истины
выводились. То бишь, берём некий набор "истин" (аксиом) и в соответствии с неким набором правил вывода получаем все остальные "истины". Далее встаёт вопрос: А как быть с тем, что не вывелось? И тут возникает очередное изобретение: То, что в принципе никак не может вывестить, давайте назовём "ложью". А вывод утверждения о том, что данное утверждение не может быть выведено, давайте назовём "опровержением". Правда некоторые вещи, вроде как, могут и не вывестись, и не опровергнуться. И это неприятно, ибо непонятно что с ними делать. И тут появляется некто (не будем тыкать пальцем, но это явно был Аристотель), который сказал: А мы будем считать, что любое высказывание либо истинно, либо ложно, а третьего никак быть не может. Нынче это известно как закон исключённого третьего. Стало быть, логика у нас оказалась двузначной, откуда следует вся аксиоматика исчисления высказываний (если определить логические связки соответствующими таблицами значений).
Вот только одна незадача: Как показал Гёдель, в такой логике, как только она начинает оперировать бесконечностями, опять вылазят недоказуемые и неопровержимые высказывания. А стало быть первоначальная идея о том, чтобы истины
выводились, не сработала. И нам приходится различать истинное и выводимое. Что же в этом такого уж особенно хорошего? И альтернативы есть, но...
2) какие альтернативы ему существовали в других культурах
Вряд ли мы найдём такие культуры, которые развивались настолько изолированно, что развили совершенно особую логику. Причём она до нас должна ещё и дойти в виде каких-то документов. Но я не вижу причин, почему такого не могло бы произойти в принципе. Например, наша культура додумалась же до конструктивной логики (хотя классическую ей теперь уже вряд ли удастся вытеснить). А нужно было всего лишь не принимать без оглядки закон исключённого третьего.