Вопрос вот какой. Есть баллада Пушкина, вещь хрестоматийная, общеизвестная, всем с детства знакома. Вроде ничего трудного для понимания. Но много лет назад из случайного разговора с приятелем я узнал, что в балладе есть место, которое разные люди понимают по-разному.
Текст и вопрос об этом смутном месте далее.
Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
Ворон! где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?
Ворон ворону в ответ:
Знаю, будет нам обед;
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.
Кем убит и от чего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая.
Сокол в рощу улетел,
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого
Не убитого, живого.
Итак, кого ждет хозяйка?
Я с младенчества полагал, что она ждет того, кто лежит под ракитой. Он убит, а она его ждет живым. Женская верность…
Мне объяснили, что мое понимание — это просто природная наивность и идеализм, хозяйка ждет не покойника, а другого, живого. Не убитого, а именно его убийцу, недруга. Почти полный параллелизм: недругу достается и кобыла, и хозяйка, он ее милый. И только сокол, верная птица, улетел в рощу. Якобы именно так понимает дело большинство нормальных людей, здравомыслящих и разбирающихся в жизни.
При этом совершенно неинтересен вопрос о том, что баллада переводная. Неважно, что там в английском оригинале, мы о нем ничего не знаем. Перед нами текст Пушкина, он для понимания самодостаточен — то есть должен быть по идее самодостаточен. Только как его понимать?
Вот это мне интересно – сколько людей читают так, а сколько этак? Покойника ждет или другого, живого?
Я смотрю, 
(надеюсь, это слово вас не обидело?)