Не может быть доказательством в науке только совпадение мнений разных обученных людей
Для науки это только доказательство того, что вещь, о которой идет речь, обладает какими-то внутренними свойствами, не зависящими, вообще говоря, от мнений, объективными. Но поскольку об этих внутренних свойствах иногда почти ничего больше неизвестно, остается этот признак -- независимые наблюдения совпадают.
Причем речь идет не обязательно о специально обученных специалистах, а о группах, которые имеют способности от природы и развивали навыки понимания стихийно, любительски. Аристотель задавался этим вопросом: почему люди поодиночке несут всякую чушь о произведениях искусства, а в массе судят довольно справедливо.
Есть классическая история про одного американца, жившего в девятнадцатом веке. Он не мечтал с детства стать писателем, мечтал о хорошей практической специальности, получил ее, жил, горя не зная, пока гражданская война его профессии не лишила. Какое-то время мыкался, в золотоискатели подался, серебро в Неваде искал, потом почти случайно прибился к журналистике, в какой-то малозначительной калифорнийской газетенке пописывал фельетоны, юмористические рассказы. Вдруг произошла немыслимая вещь, один из его рассказов, которому и сам автор не придавал значения, перепечатали все местные газетки. Потом все газетки Западного побережья. Потом все провинциальные газеты Америки от одного побережья до другого. С Восточного побережья этот рассказ переплыл океан, в Англии тоже напечатали. Перевели на французский язык, напечатали на континенте.
Больше всего этому удивлялся сам автор -- он испытывал что-то вроде мистического ужаса. Или он сошел с ума, или весь остальной мир сошел с ума. Ведь рассказ так себе, ничего особенного, пересказ старинного народного анекдота... Где содержание, где мораль, где все то, что должно быть в художественном произведении, как в школе учат? Ничего этого, из школьной версии теории литературы, там нет.
Так вот, это такой особый случай, когда автор понимает собственный опус хуже, чем остальной мир. Эти люди, которые толпой бросились перепечатывать рассказ, ничуть не ошиблись, это был настоящий шедевр, а сам автор этого не знал, потому что человек малообразованный, теоретические понятия ограниченные, школьные, ориентированные на идейность и содержательность в школьном смысле -- мораль, идеи философские, социальные, религиозные, еще какие-нибудь... И эстетику он понимал по-школьному -- либо какой-то сильный драматизм, что-то величественное и поражающее воображение, либо какая-то изысканная лирика, как говорится, на чистом сливочном масле. Но талант у него был огромный, очень самобытный, поэтому его собственная художественная практика от его же теоретических понятий отстояла очень далеко. Удивлялся, бедняжка, мол, что это они все набросились на эту несчастную "Лягушку", я ведь написал много хороших рассказов, умных, содержательных... Рассказ его так назывался -- "Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса", а звали автора Марк Твен.
Дальнейшим подтвердилось, что публика была права, мгновенно разглядела очень большого писателя. Но тут что интересно -- опусы, которые он сочинял после, стали классикой, на них накинулась филологическая братия, критики, потом историки литературы, разбирают, объясняют, в чем достоинства этих вещей. Потому что там есть какой-то материал для разбора по этой школьной науке, вообще довольно убогой. А "Лягушку из Калавераса" любой здравомыслящий филолог обойдет стороной -- не за что зацепиться, невозможно разбирать. Вещь гениальная, понять это умеют многие, не зря она запустила автора из полной безвестности на орбиту, на вершины славы, -- а объяснить, в чем там фокус, очень трудно. Поэтому пример образцовый, лабораторный: наука о литературе есть, и она даже не вся полностью дескриптивная, есть даже кое-какая теория, однако критериев оценки она не дает. Наука сама по себе, а понимание предмета и оценки сами по себе, отношения между ними косвенные, опосредованные. Это знают все, кто как-то к этому ремеслу причастен, а люди со стороны постоянно выступают с пылкими опровержениями -- или науки такой нет вообще, или все ваши оценки субъективные и одна другой стоят... Или напротив, выступают в духе наивной веры в науку: есть какие-то особые люди, искусствоведы, у них метод в кармане, их надо позвать и спросить, они дадут настоящий ответ, а без них мы ничего не знаем наверняка.