Согласно заявленной теме, я дам самый лучший перевод этого места:
(Оффтоп)
(написано в феврале 1883 г.) Ф. Ницше "Так говорил Заратустра", (пер. В. Изразцова; СПб, 1913 год.)
(О сверхчеловеке, человеке и последнем человеке)
3.
Когда Заратустра пришёл в ближайший город, лежащий у леса, он нашёл там множество народа, собравшегося на базарной площади; так как было обещано, что на площади будет показан канатный плясун. И так говорил Заратустра к народу:
˗ Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превозмочь. Что сделали вы, чтобы превозмочь его?
Все существа до сих пор создали, что-нибудь высшее себя: а вы хотите быть отливом в этом великом приливе и лучше вернуться к животному, чем превозмочь человека?
Что такое обезьяна по отношению к человеку? Насмешка и мучительный стыд. И точно также должен быть человек для сверхчеловека: насмешкой и мучительным стыдом.
Вы совершили путь от червя к человеку, и ещё многое в вас ˗ червь. Некогда были вы обезьянами, но и теперь ещё человек больше обезьяна, чем любая обезьяна.
Но и мудрейший из вас, и он только нестройная помесь растения и призрака. А разве я зову вас стать призраками или растениями ?
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке !
Сверхчеловек ˗ смысл земли. Пусть ваша воля скажет: сверхчеловек да будет смыслом земли !
Заклиная вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о небесных надеждах ! Отравители они, ˗ знают они это или нет.
Они презирают жизнь, эти стремящиеся прочь от нея и отравленные сами, от которых устала земля: так пусть уходят они с лица земли !
Некогда величайшим преступлением было преступление против Бога, но Бог умер, а с ним умерли и эти преступники. Ныне всего ужаснее ˗ преступать против земли, и чтить выше тёмную глубину непостижимого, чем смысл земли.
Некогда душа с презрением смотрела на тело: и тогда презрение это было выше всего: ˗ она хотела, чтобы тело было худым, отвратительным и измождённым. Так она хотела выскользнуть из-под власти его и земли.
О, эта душа ещё сама была худой, страшной и измождённой: и жестокость была наслаждением этой души !
Но скажите теперь вы, братья мои: что возвещает ваше тело о вашей душе ? Не есть ли душа ваша ˗ убожество и грязь, и жалкое довольство ?
Поистине человек ˗ грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не загрязниться.
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он то море, в котором может потонуть ваше великое презрение.
В чём состоит величайшее, что вы можете пережить ? Это ˗ час великого презрения. Час, когда ваше счастье станет вам отвратительно, и разум ваш и ваша добродетель.
Час, когда Вы скажете: «К чему моё счастье! Оно ˗ убожество, грязь и жалкое довольство. Но моё счастье должно оправдывать и самоё существование !»
Час, когда вы скажете: «К чему мой разум ! Разве он алчет познания, как лев пищи своей ? Он ˗ убожество, грязь и жалкое довольство !»
Час, когда вы скажете: «К чему добродетель моя ! Она ещё не заставила меня безумствовать. Как устал я от моего добра и моего зла ! Всё это ˗ убожество, грязь и жалкое довольство !»
Час, когда вы скажете: «К чему справедливость моя ! Я не вижу, чтобы я был пламенем и углем. Но справедливый ˗ это пламя и уголь !»
Час, когда вы скажете: «К чему моё сострадание ! Не есть ли сострадание крест, к которому пригвождается всякий, кто любит людей ! Но моё сострадание ˗ не распятие !»
Говорили ли вы уже так ? Кричали ли вы уже так ? Ах, если бы я уже слышал от вас такие крики !
Не грехи ваши ˗ ваша умеренность вопиет к небу, самая скудость грехов ваших вопиет к небу !
Где же та молния, которая лизнула бы вас языком своим? Где то безумие, которое нужно бы привить вам ? Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он ˗ эта молния, он ˗ это безумие ! ˗
Когда Заратустра сказал это, кто-то крикнул из толпы: «Ну, довольно мы слышали о канатном плясуне: теперь покажите нам его !» И весь народ смеялся над Заратустрой. А канатный плясун, который думал, что речь шла о нём, принялся за своё дело.
4.
А Заратустра смотрел на народ и удивлялся. Затем говорил он так:
Человек ˗ это канат, протянутый между животным и сверхчеловеком ˗ канат над бездной.
Опасна каждая минута перехода, опасен взгляд назад, опасен испуг и остановка.
В человеке велико то, что он ˗ мост, что он ˗ не цель: он восход и закат ˗ вот что можно любить в человеке.
Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как для того, чтобы погибнуть, ибо это ˗ идущие через мост.
Я люблю тех, кто носит в себе великое презрение, ибо они ˗ великие почитатели и стрелы тоски по другому берегу.
Я люблю тех, кто не ищет за звёздами основания, чтобы погибнуть и стать жертвою: но приносит себя в жертву, чтобы она стала некогда землёй сверхчеловека.
Я люблю того, кто познаёт, и кто хочет познавать, чтобы когда-нибудь жил сверхчеловек. Так хочет он гибели своей.
Я люблю того, кто работает и изобретает, чтобы воздвигнуть дом сверхчеловеку и приготовить для него землю, животное и растение: ибо так хочет он гибели своей.
Я люблю того, кто любит добродетель свою: ибо добродетель есть воля к гибели и стрела тоски.
Я люблю того, кто ни единой капли духа не хранит для себя, но кто весь хочет быть духом добродетели своей: так идёт он, дух, через мост.
Я люблю того, кто из своей добродетели делает стремление своё и судьбу свою: так хочет он ради своей добродетели жить и ещё больше ˗ не жить.
Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей, Одна добродетель ˗ больше добродетель, чем две, ибо она ˗ больше узел, на котором держится судьба.
Я люблю того, чья душа расточается, кто не ждёт благодарности и не воздаёт ея: ибо он всегда одаряет и не хочет сберегать себя.
Я люблю того, кто стыдится, если игральная кость выпадает для него счастливо, и кто спрашивает тогда: разве я нечестный игрок ? ˗ ибо он хочет погибнуть.
Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и всегда исполняет ещё больше, чем обещал: ибо он хочет гибели своей.
Я люблю того, кто оправдывает людей будущего и избавляет людей прошлого: ибо он хочет погибнуть за людей настоящего.
Я люблю того, кто наказует Бога своего, ибо любит Бога своего: ибо он должен погибнуть от гнева Бога своего.
Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах и кто может погибнуть от незначительного переживания: так охотно идёт он через мост.
Я люблю того, чья душа чрезмерно полна, так что он забывает самого себя, и все вещи в нём: так становятся все вещи его гибелью.
Я люблю того, кто свободен духом и свободен сердцем: так его голова есть только внутренность сердца его, а его сердце влечёт его к гибели.
Я люблю всех тех, кто подобен тяжёлым каплям, одиноко падающим из тёмной тучи, нависшей над людьми: они возвещают, что близится молния, и, как предвестники, погибают.
Смотрите, я ˗ предвестник грозы и тяжёлая капля из тучи: а имя той молнии ˗ сверхчеловек.
5.
Когда Заратустра сказал эти слова, он опять посмотрел на народ и умолк. «Вот стоят они, ˗ говорил он в сердце своём, ˗ и смеются: они не понимают меня: мои слова не для этих ушей.
Может быть нужно сперва размозжить им уши, чтобы они научились слушать глазами ? Нужно греметь подобно литаврам и проповедникам покаяния ? Или они верят только заикающемуся?
У них есть нечто, чем они гордятся. Как же называют они предмет своей гордости ? Они называют его культурой, ею они отличаются от пастухов.
Вот почему они не любят слышать о себе слово «презрение». Тогда я буду обращаться к их гордости.
Я буду говорить им о самом презренном: а это ˗ последний человек.»
И так говорил Заратустра к народу:
Настало время, чтобы человек поставил себе цель свою, Настало время, чтобы человек посадил росток своей высшей надежды.
Ещё почва его достаточно богата. Но эта почва некогда будет бедной и бессильной, и ни одно высокое дерево не сможет вырасти на ней.
Горе ! Приходит время, когда человек не бросит больше стрелы тоски выше человека, и тетива лука его разучится дрожать !
Я говорю вам: нужно ещё носить в себе хаос, чтобы родить танцующую звезду. Я говорю вам: вы ещё носите в себе хаос.
Горе ! Приходит время, когда человек не родит больше ни одной звезды. Горе ! Приходит время презреннейшего человека, который уже не сможет презирать самого себя.
Смотрите ! Я покажу вам последнего человека.
«Что есть любовь? Что есть вселенная? Что есть тоска? Что есть звезда?» ˗ так спрашивает последний человек и моргает.
Земля тогда стала маленькой, и на ней прыгает последний человек, который всё делает маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живёт дольше всех.
«Мы открыли счастье» ˗ говорят последние люди и моргают.
Они покинули страны, где сурова была жизнь: ибо им нужно тепло, Они любят соседа и жмутся к нему: ибо им нужно тепло.
Болезнь и недоверие считаются у них грехом: осмотрительно ходят они. Только глупец ещё спотыкается о камни или людей !
Время от времени немного яду: это рождает приятные сны. И много яду под конец: это ˗ приятная смерть.
Ещё работают, ибо работа ˗ забава. Но заботятся, чтобы забава не утомляла.
Нет больше бедности и богатства: то и другое слишком тягостно. Кто захочет тогда управлять? Кто повиноваться? То и другое слишком тягостно.
Ни одного пастыря и едино стадо ! Все хотят одинаково, все равны: кто чувствует не как все, тот сам идёт в сумасшедший дом.
«Некогда весь мир заблуждался» ˗ говорят самые проницательные и моргают.
Они умны и знают всё, что было: и вот насмешкам нет конца, Они ещё ссорятся, но скоро мирятся ˗ иначе вредно желудку.
У них есть своё маленькое удовольствие для дня и своё маленькое удовольствие для ночи: но прежде всего ˗ здоровье.
«Мы открыли счастье» ˗ говорят последние люди и моргают.
И здесь закончилась первая речь Заратустры, которая называется также «Предисловие»: ибо в этом месте его прервали крики и ликование толпы.
«Дай нам этого последнего человека, о Заратустра, ˗ так восклицали они, ˗ обрати нас в этих последних людей ! И мы подарим тебе сверхчеловека!» И весь народ ликовал и щёлкал языком. Но Заратустра опечалился и сказал в сердце своём:
«Они не понимают меня: мои слова не для этих ушей.
Слишком долго жил я в горах, слишком много слушал шум ручьев и деревьев: и вот я говорю им словно пастухам.
Неподвижна душа моя и светла как горы в час утра, А они думают, что я холоден и тешусь ужасными шутками.
Вот глядят они на меня и смеются: и, смеясь, они ненавидят меня. Лёд в смехе их».
Нет, чтоб осознать, что если ничего полезного не умеешь, то и ловить нечего, так стадо ему виновато.