в нашумевшем бестселлере Джона Хоргана "Конец науки"
Краткая рецензия: не читайте.
(Подробная рецензия)
О конце науки
Прежде всего, стоит определиться, о конце какой науки идет речь. Наука обычно делится на фундаментальную и прикладную. Единственным известным мне внятным критерием такого деления является следующий: вопрос «как устроено (что-то в природе)?», – фундаментальный, вопрос «как сделать (объект с заданными свойствами)?» – прикладной. Можно еще выделить науку поиска начал – отыскивающую самые общие законы, частными проявлениями которых является все, что существует и происходит в мире. Наукой поиска начал, несомненно, является физика, причем далеко не вся – на сегодняшний день лишь Стандартная модель с попытками ее модификации и ОТО, а также попытки объединить их. Если считать, что жизнь и сознание есть лишь проявление общих свойств материи, то физика является единственной наукой поиска начал среди всех естественных. Несомненно, к наукам поиска начал относится математика. И философия, если считать ее наукой.
Под концом науки Хорган понимает то конец всей фундаментальной науки, то конец науки поиска начал. Он понимает, что это разные вещи, но то и дело скачет от одной к другой и обратно.
Хорган видит следующие ситуации, в которых наука может закончиться:
1. Она познает окончательную истину, создаст «теорию всего».
2. Наоборот, окажется, что мир покоится на непознаваемом научными методами фундаменте, и когда наука доберется до него, тут и конец.
3. Ученые потеряют интерес к науке.
4. Человечество откажется оплачивать любопытство ученых.
5. Наука исчерпает технические и экономические возможности человечества.
6. Понятия и законы настолько отойдут от здравого смысла, что с ними невозможно станет работать.
Я бы добавил еще
7. Мы выявим все простые законы, и останутся только сложные – системы уравнений со слишком большим числом переменных, чтобы уместиться в голове.
Отметим, что сам Хорган не приводит этой классификации, а, опять же, скачет с одной точки зрения на другую. При этом он не стесняется противоположных друг другу аргументов. Физика частиц ему плоха тем, что Стандартная модель предсказывает результаты всех экспериментов и здесь больше нечего изучать, а философия – тем, что за двадцать пять веков развития она так ничего и не предсказала. Громя «хаососложность» многочисленными цитатами ученых, отвергающих возможность теории всего, он не замечает, что невозможность теории всего означает не конец, а бесконечность науки. Такое ощущение, что ему просто хочется сказать о науке хоть какую-нибудь гадость. «Почему в шапке? – Почему без шапки?».
И не подумайте, что я предвзят из-за любви к науке. Я, как и положено шизоиду, люблю неожиданные идеи, особенно – с хорошей аргументацией. Только тут нет неожиданных идей. И хорошей аргументации тоже нет. Да и плохой, в общем-то, негусто.
Некомпетентность Хоргана
Хорган явно недопонимает того, о чем говорит. Так, он недопонимает критерий Поппера, если не считает риторическим вопрос «фальсифицируем ли принцип фальсифицируемости?». Он путает темную материю с темной энергией. Он не понимает эволюционной биологии, на которую постоянно ссылается.
И этот его постмодернизм
«Виттен также может считаться и самым эффектным практиком наивной иронической науки, которого мне доводилось встречать. Ученые, занимающиеся наивной иронической наукой, обладают удивительно сильной верой в свои научные рассуждения, несмотря на тот факт, что эти размышления не могут быть эмпирически подтверждены. Они верят, что не изобретают свои теории, а, скорее, открывают их: эти теории существуют независимо от любого культурного или исторического контекста и от любых конкретных усилий по их поиску.
Вот еще один признак наивного иронического ученого: когда он говорит «истина», иронии нет, улыбки тоже нет; слово подразумевается с большой буквы.»
Чувак демонстрирует свое «интеллектуальное превосходство» над Виттеном. Помилуйте, я даже комментировать это не хочу.
Притом что он же дает справку: «Девяносто шесть статей, написанные Виттеном с 1981 по 1990 год, цитировались другими физиками 12105 раз; ни один другой физик в мире не приблизился к такому уровню влияния».
И невыносимый снобизм
«Но иногда хвалебные статьи о науке являются самыми нечестными. Моя первая реакция на Хокинга и других участников симпозиума соответствовала действительности. Большая часть современной космологии, в частности аспекты, вдохновляемые теориями из физики элементарных частиц, объясняющими всё, и другими эзотерическими идеями, на самом деле нелепа. Или, скорее, это ироническая наука, наука, которую нельзя эмпирически протестировать или решить ее задачи даже в принципе, а поэтому это вовсе не наука в прямом смысле слова. Ее главнейшая функция — держать нас в благоговении перед тайной космоса.»
«Тот факт, что Линде завоевал такое уважение — он получил предложения нескольких американских университетов перед тем, как выбрал Стэнфорд, — является свидетельством как его риторического искусства, так и недостатка новых идей в космологии.»
«Гелл-Мана считают таким несносным, в частности, потому, что он почти всегда прав. Его утверждение, что Кауффман, Бак, Пенроуз и другие потерпят неудачу и не найдут что-то еще сразу за горизонтом современной науки — что-то, что лучше, чем современная наука, объяснит тайну жизни и человеческого сознания и самого существования, — вероятно, окажется правильным. Гелл-Ман может ошибаться — смеет ли кто-то говорить это? — только думая, что теория суперструн, со всеми ее дополнительными измерениями и бесконечно малыми петлями, когда-либо станет принятой частью основ физики.» (г-н Хорган лучше первооткрывателя кварков видит перспективы теории струн!).
И предвзятость, голословные утверждения космического масштаба
«По мере появления большего количества данных космология с ее обширной коллекцией эмпирических фактов, лишь слабо связанных теорией, будет больше походить на ботанику».
«Наука пойдет по пути, уже протоптанному литературой, искусством, музыкой и философией. Она станет более интроспективной, субъективной, рассеивающейся, преследуемой навязчивыми идеями и неспособной отойти от своих методов»
Пожалуй, единственным неоспоримым достоинством книги является прекрасный язык. По образованию Хорган литературный критик. Лучше бы ему и заниматься литературной критикой.
Я о развёрнутой рецензии уважаемого 