... если допустить реинкарнацию + идею, что души людей - суть именно что дети Бога, в прямом смысле этого слова, со всеми вытекающими.
Если это допустить, о чем Вы пишете, получится самое натуральное язычество -- боги множатся, их число растет на глазах.
Можно также допустить, что в язычестве ничего дурного нет -- многие народы им благополучно обходились. Но тогда для чего старались те, кому язычества было мало, кому нужен был непременно монотеизм?
Зачем-то он был нужен (хотя с современных позиций понять и объяснить это трудно), и вся борьба шла вокруг этого: не допускать возврата к старым культам -- поклонения тельцу и прочим, не допускать импорта чужих культов с династическими браками местных царей. Как-то за это стояли, хотя с колебаниями и откатами -- увели людей в вавилонский плен, потом Персидское царство сокрушило Вавилон, и через два-три поколения у тех, кто остался в Персии, смотришь, уже имена языческие -- Мардохей (от Мардука), Эстер (она же Иштар). Потом возврат к главной линии -- монотеизму. Для христианства и ислама это тоже главная линия с первых дней существования -- монотеизм. Все другие связи с иудаизмом рвутся сразу и намеренно, отменяется завет, пищевые запреты (кашрут), суббота, литургия -- все надо переменить, чтобы обособиться, но один пункт теологии остается незыблемым: монотеизм. Если отказаться и от него, то что останется? Ради чего огород городили? Поэтому признать еще одного бога, второго, третьего -- очень опасные шаги, их избегали насколько возможно. Ислам выдержал эту позицию с абсолютной твердостью, а христианству, чтобы признать Христа богом, пришлось построить довольно сложную теологию троицы -- один бог в разных ипостасях, в разных лицах. Но все же
один, а если признать второго и третьего бога как-то иначе, проще, помимо это сложной догматики, то начинается язычество самое обыкновенное. Вот почему я все же предполагаю, что слова о детях божьих у христианских авторов первых веков надо понимать фигурально и иносказательно. Когда они выражаются прямее и категоричнее, теряюсь, перестаю понимать, не знаю, как это объяснить, но все же помню общий принцип -- это эпоха борьбы за монотеизм, увеличивать число признаваемых богов сверх единицы тогда сильно опасались.
Хотя за тысячу лет до того положение было другое, первоначальный иудейский монотеизм не отрицает существования других богов (кажется, это называется монолатрия). Принцип такой: есть много других богов у других народов, но мы избрали только этого, одного. Между прочим, тезис о богоизбранности народа, который так смущает умы малосведущей публики, первоначально значил именно это. Надо понять, кто кого избрал: этот народ выбрал этого бога, а от прочих отказался, выбросил идолов остальных богов. При этом интересно, что выбрано божество не из старого (общего для семитов) пантеона, а какое-то новое, ранее не известное, и это важно -- другие народы его не знают, поэтому составляется договор исключительный: мы выбираем тебя, остальных долой, а ты выбираешь только нас, остальных долой. Это имело огромное значение, когда культы старых семитских богов уже давно городские культы, довольно дорогие, требуют строительства храмов и больших жертвоприношений. Кочевники не могут конкурировать с горожанами за расположение этих богов, поэтому выбрали себе другого -- которого, во-первых, никто больше не знает, а во-вторых, такого, которого нельзя изображать, делать кумиров. Никаких храмов в разных городах с идолом в каждом храме, храм желателен один. Это было блестящее изобретение -- выбрать младшее божество, малоизвестное, и отказаться от старших. Если сделать наоборот, оставить старшее божество, как сделали египтяне при Эхнатоне, то после смерти реформатора старый культ реставрируется, а если оставить младшее божество -- новый культ приживается. Тут секрет успеха; возможно есть и другие пути удачного перехода к монотеизму, но они в технических подробностях неизвестны. Однако после этого избранный (избравший) народ тысячу лет живет со своим избранным богом, и все это время не умирает идея, что этот бог не один на свете, есть и другие -- у других народов. За это время узкоплеменной принцип (избранности) был нарушен раз или два, самаритяне сами примкнули к иудаизму, похоже, без принуждения, а эдомитян (идумеев) обратили насильно, ради политических причин. Но в целом принцип остается прежний: здесь свой бог, а у других народов свои. Крамольная мысль, что именно этот бог (Саваоф, бог воинств) единственный во вселенной, похоже, рождается после, когда возникают еще две монотеистические религии, которые не создают своих единственных богов, а примыкают к этому, уже имеющемуся. Вот тогда появляется мысль, что он единственный вообще, для всех людей, он мировой бог, вселенский, а язычники с их маленькими местными божествами просто жертвы невежества и заблуждений. Пожалуй, еврейские богословы с этой версией истории не согласятся, твердые ортодоксы стоят на том, что идея единого и единственного (в мире) бога родилась у евреев давно, уж по крайней мере не позже строительства Второго храма, но это спорно и не совсем ясно, а вот уже христианство с его универсализмом (несть ни еллин, ни иудей) и ислам в точности признают только одного бога во вселенной, и можно полагать, хотя бы подозревать, что и в иудаизме это результат обратного влияния младших религий. Ладно, если все согласны, что он один, пусть будет один.
Только надо иметь в виду, что в первые века новой эры именно эта тенденция главная, победить язычество, утвердить монотеизм. И чтобы как раз в это время кто-то пытался увеличить состав божества, признать второго бога... Честно сказать, не понимаю. Цитаты вижу, иногда их смысл кажется очевидным, надо это признать, но что это значило для авторов, понять не могу, что-то здесь плохо согласуется с остальными представлениями.
