Я бы не стал говорить, что "Солярис" - посредственный текст. Малопригодный для экранизации - может быть, слишком много рассуждений и наблюдений, которые фильмом не передать. А вот насчет фильма такие сомнения были и у самого С. Лема. ( лично фильм полностью не смотрел ).
Цитата:
Станислав Лем об экранизации романа "Солярис"
Как известно, Станислав Лем не очень лестно отзывается о вышедшем на
экраны в 1972 г. фильме "Солярис" режиссера Андрея Тарковского.
Из книги "S.Beres'. Rozmowy ze Stanislawem Lemem" (Krakow, WL, 1987,
s.133-135): "К этой экранизации я имею очень принципиальные претензии.
Во-первых, мне бы хотелось увидеть планету Солярис, но, к сожалению,
режиссер лишил меня этой возможности, так как снял камерный фильм. А
во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял
совсем не "Солярис", а "Преступление и наказание". Ведь из фильма следует
только то, что этот паскудный Кельвин довел бедную Хари до самоубийства, а
потом по этой причине терзался угрызениями совести, которые усиливались ее
появлением, причем появлением в обстоятельствах странных и непонятных. Этот
феномен очередных появлений Хари использовался мною для реализации
определенной концепции, которая восходит чуть ли не к Канту. Существует ведь
Ding an sich, епознаваемое, Вещь в себе, Вторая сторона, пробиться к которой
невозможно. И это в моей прозе было совершенно иначе воплощено и
аранжировано... А совсем уж ужасным было то, что Тарковский ввел в фильм
родителей Кельвина, и даже какую-то его тетю. Но прежде всего - мать, а
"мать" - это "Россия", "Родина", "Земля". Это меня уже порядочно рассердило.
Были мы в тот момент как две лошади, которые тянут одну телегу в разные
стороны... В моей книге необычайно важной была сфера рассуждений и вопросов
познавательных и эпистемологических, которая тесно связана с соляристической
литературой и самой сущностью соляристики, но, к сожалению, фильм был
основательно очищен от этого. Судьбы людей на станции, о которых мы узнаем
только в небольших эпизодах при очередных наездах камеры, - они тоже не
являются каким-то экзистенциальным анекдотом, а большим вопросом, касающимся
места человека во Вселенной, и так далее. У меня Кельвин решает остаться на
планете без какой-либо надежды, а Тарковский создал картину, в которой
появляется какой-то остров, а на нем домик. И когда я слышу о домике и
острове, то чуть ли не выхожу из себя от возмущения. Тот эмоциональный соус,
в который Тарковский погрузил моих героев, не говоря уже о том, что он
совершенно ампутировал "сайентистский пейзаж" и ввел массу странностей, для
меня совершенно невыносим".
И еще об этом же в интервью газете "Московские новости" (номер от
18.06.1995 г.): "Солярис" - это книга, из-за которой мы здорово поругались с
Тарковским. Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как
делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой... Тарковский в фильме
хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле -
прекрасно. о я-то писал и думал совсем наоборот".
