Мне нравится ответ Д. Хёрста на вопрос:
Журналист писал(а):
А вот все эти Ваши акулы в формалине, таблетки в медицинском шкафу, головы коров, облепленные мухами -- это искусство?
Я бы вообще после такого вопроса с лучших традициях буддизма плюнул бы в рожу этому журналисту, молча встал бы и ушел. Но Хёрст -- человек публичный, а потому несвободный; связанный, к тому же контрактом с галереей Саатчи, который дает ему полную свободу в творчестве, но не в публичном поведении. Итак, Хёрст ответил (тоже, кстати, в лучших традициях буддизма):
Цитата:
Раз выставляют в музее, значит, искусство.
Я это не буду комментировать, а лучше вот что скажу (это я не сам придумал, если что, а в какой-то умной книжке вычитал). Искусство двадцатого века является реакцией (интеллектуальной элиты) на бунт масс, которые захватили своими социалистическими, капиталистическими, демократическими и прочими революциями власть. Но им мало власти: они навязывают нам свой вкус: своих Джеймсов Кэмеронов, своих Бритни Спирс, своих Никасов Сафроновых, своих Церетели, своих Дашковых. Все перечисленное является грубой калькой, глянцеванием, чрезвычайным опошливанием классических образцов. Поэтому модернизм (и далее постмодернизм) не мог рассматривать классическое искусство как образец (в лучшем случае как предмет дискурса -- постмодернизм) именно потому, что следование таким образцам в поп-культуре привело к ужасающему, повторюсь, опошливанию классического искусства, которое в нашу информационную эпоху достигло поистине колоссальных размеров.
Поэтому модернизм занялся придумыванием новых форм, а постмодернизм (начатый в визуальных искусствах то ли Дюшаном, выставившим писуар, то ли Маяковским, показавшим дохлую мышь) -- обсуждением форм существующих.
Отдельно хочется сказать о музыке. Тут были выпады в сторону Шнитке. Так вот, по моему убеждению, Шнитке куда ближе к классической традиции (читай, к Моцарту), нежели Бетховен. Дело в том, что с самого своего рождения музыка была абстрактным искусством. Именно Бетховен (и последовавшие за ним романтики) наполнили музыку программным, "конкретным" содержанием.
Так что абстракции Шнитке (и многих других) --- это возвращение к истокам. Вот, например, знаменитое произведение Терри Райли "In C" ("В тональности До". На первый взгляд, это дремучий, революционный авангард: одни и те же фигуры, составленные целиком из ноты до, повторяются произвольным набором инструментов в последовательности, которая в основном зависит от исполнителя. Но, если вдуматься, это не очень далеко от античной монофонической музыки, которая была обречена на алеаторику ввиду отсутствия музыкальной нотации. (Есть, конечно, и сугубо модернистские образцы. Джон Кейдж, например.)
