Напомнило.
Г.Л.Олди <Я возьму сам> писал(а):
- Мадх! - закричали кахтаниты хором, после того как обильные дары
были разложены перед гостем. - Хвалебный мадх в честь невесты!
А одноглазый крепыш, слывший меж соплеменниками знатоком прекрасного,
добавил с ехидной усмешечкой:
- Хвалебный мадх с "серой" рифмой, как однажды пел Ибрахим Счастливец
перед повелителем правоверных, мир им обоим!
Абу-т-Тайиб поднялся, не коснувшись руками ковра, с достоинством
поклонился собравшимся и начал, аккомпанируя себе на чьей-то изрядно
расстроенной лютне:
Ты горбата и зобата, и меня гнетет забота:
Если будешь ты забыта - не моя вина, красавица!
Ты бежишь быстрее лани, ты бредешь, пуская слюни,
Предо мною на колени скоро встанешь ты, красавица!
О, бока твои отвесны, и соски твои отвислы,
Убежать смогу от вас ли, если...
В упоении "серым" мадхом, чья импровизация требовала от сочинителя
всего напряжения душевных сил, Абу-т-Тайиб позорно упустил из виду, что
шумные знатоки далеко не всегда являются знатоками истинными, и заказчик
может быть подталкиваем скорей гонором, нежели знанием тонкостей. Ни
одноглазый, ни его соплеменники, как вскоре выяснилось, и понятия не имели
о правилах стихосложения. Знай они заранее, что славное восхваление
Ибрахима Счастливца начиналось с описания собачьей подстилки с целью
дальнейшего противопоставления ей дворца повелителя правоверных... О,
тогда бы они, разумеется, дослушали бы мадх до конца и поняли всем
сердцем: их гость намеренно начал с описания верблюдицы, на которой
доставили невесту к шатрам жениха, дабы оттенить сим сравнением всю
прелесть девушки! Поняли бы, и не стали гневаться, и подарили бы певцу
вышеупомянутую верблюдицу вместо того, чтобы ворчать и рычать яростными
львами, размахивать мечами и потрясать копьями, швыряться камнями и
гоняться за оскорбителем по всей пустыне, обещая сунуть его раздвоенный
язык в места много худшие, нежели блюдо с мясом в уксусе!
Ах, и впрямь опасно рассыпать жемчуг перед хрюкающими!