Тройка
Вновь на снегах, от бурь покатых, В колючих бусах из репья, Ты на ногах своих лохматых Переступаешь вдаль, храпя, И кажешь морды в пенных розах, - Кто смог, сбираясь в дальний путь, К саням – на тёсаных берёзах Такую силу притянуть? Но даже стрёкот сбруй сорочий Закован в обруч ледяной. Ты медлишь, вдаль вперяя очи, Дыша соломой и слюной. И коренник, как баня, дышит, Щекою к поводам припав, Он ухом водит, будто слышит, Как рядом в горне бьют хозяв; Стальными блещет каблуками И белозубый скалит рот, И харя с красными белками, Цыганская, от злобы ржёт. В его глазах костры косые, В нём зверья стать и зверья прыть, К такому можно пол-России Тачанкой гиблой прицепить! И пристяжные! Отступая, Одна стоит на месте вскачь, Другая, рыжая и злая, Вся в красный согнута калач. Одна – из меченых и ражих, Другая – краденая знать – Татарская княжна да блядь, - Кто выдумал хмельных лошажьих Разгульных девок запрягать? Ресниц декабрьское сиянье И бабий запах пряных кож, Ведро серебряного ржанья – Подставишь к мордам – наберёшь. Но вот сундук в обивке медной На сани ставят. Веселей! И чьи-то руки в миг последний С цепи спускают кобелей. И коренник, во всю кобенясь, Под тенью длинного бича, Выходит в поле, подбоченясь, Приплясывая и хохоча. Рванулись. И – деревня сбита, Пристяжка мечет, а вожак, Вонзая в быстроту копыта, Полмира тащит на вожжах!
1933 или 1934
Павел Васильев
|