Чем больше я знакомлюсь с формулировкой научных теорий, тем больше убеждаюсь в том, что математика - это тот же естественный язык, только использованный предельно лаконично. Краткость и емкость выражений всегда ценится, а математика - это предел краткости. Когда спрашивают о том, что значит та или иная величина в математической модели, т.е. в чем ее физический смысл, то на самом деле максимально точный и ясный ответ на этот вопрос дается именно на языке математики. Причем "язык математики" - это не какой-то другой язык, не то, что требует "перевода" на естественный язык. Это и есть естественный язык, из которого удалена вся избыточность и неоднозначность (рафинированная логика). И эта избыточность и неоднозначность естественного языка на самом деле не помогает, а только мешает пониманию. Т.е. если попытаться максимально точно и кратко описать любое понятие на естественном языке, мы неизбежно получим математическую формулировку. Математическое описание явления - это необходимое и достаточное описание на естественном языке. Что-либо сверх этого не может уже внести большей ясности, может лишь запутать. Т.е. математика - это максимально экономный способ использования естественного языка. В математике множество объектов, которые могут быть описаны именно и только с максимальной краткостью и точностью. Они были так определены изначально, т.е. их описание не прошло эволюционный путь от естественного языка. Например, так определяется понятие тензора. Можно пытаться найти "не самое короткое, не самое точное и не самое однозначное" определение на избыточном естественном языке, но зачем это нужно? С другой стороны, некоторые понятия определяются по математической аналогии, которая может быть совершенно не очевидной человеку, который не знает математики. Например, моя любимая метрика Лоренца. Как мне кажется, связь этого понятия с евклидовой метрикой не может быть понята человеком, который не знает, что эта величина просто может стоять в математическом описании евклидова пространства на месте евклидовой метрики, образуя некоторое новое пространство. Даже тот факт, что в результате получается именно какое-то пространство, следует из того, что так называлось это образование, когда используют евклидову метрику. Если свойства этой новой метрики и этого нового пространства не будут совпадать с определениями, данными им ранее, то определения просто будут обобщены и расширены. Определяющий признак того, что некоторая величина является чем-то - это ее место в математической модели. Смысл любой математической величины уже содержится в самих уравнениях, их включающих. Никакого другого "физического" смысла в них нет. И дело не в том, что математика - это вещь в себе, не имеющая отношения к реальности. Дело в том, что математика уже сказала об этих величинах все, что о них вообще можно сказать. Это и есть самый полный "физический смысл". Если он и существует, то вот так он выглядит. Мы не можем сделать это описание более "осмысленным" или полным, пытаясь разбавить этот концентрат противоречащими или повторяющими данными. Математический язык оформился письменно, но у него еще нет настолько же совершенного устного аналога. Поэтому в книжках между уравнениями еще вставляют какие-то абзацы текста, а математики сопровождают выкладки какими-то пояснениями. Я хотел сказать, что с одной стороны мысль, выраженная кратко и метко (скажем, в виде афоризма), кажется нам очень глубокой и ясной, но если довести это стремление до предела, то получается математическое выражение, которое воспринимается уже как-то иначе.
|