Вчера на Эхе коснулись прав человека и влияния революций на окружающий мир.
Французская революция началась тоже с того же самого хорошего и замечательного, но потом, как у нас принято выражаться, что-то пошло не так. Вот после этого Эдумунд Бёрк и написал свой знаменитый консервативный манифест. Эдмунд Бёрк не верил в права человека – скажем о нем сразу самое плохое. Вот Томас Пейн, который написал, собственно, памфлет «Права человека», он верил.
В то время символом этого идеологического направления был Жан-Жак Руссо, о котором нам тоже надо будет с вами рассказать. Бёрк считал, что никаких неотъемлемых прав у человека нету, которые присущи ему от природы.
От природы никому ничего не присуще. А есть некий общественной уклад, которые предполагает, что во это нормально, а это ненормально. То есть эту самою социальную норму он считал социальным конструктом, что, конечно, имеет под собой ряд основании.
Поэтому, — говорил он, — наиболее эффективной доктриной защиты прав человека является как раз консерватизм, потому что если у вас принято так, а не иначе, то насильственный слом этого принятого, он будет нарушением ваших прав, а поддержание его и медленный прогресс будет у вас как раз в пользу. Не революция, а эволюция. Но все консерваторы это более-менее говорят. Еще раз повторю: это тот человек, который боролся за права колоний, как не знаю кто.
М.Наки
― Странное было время.
Е.Шульман
― Время было совершенно поразительное. Это не то, что какой-то обскурант, который говорил: Да вам только волю дай – вы тут сразу всех повесите как во Франции.
Вообще, кстати говоря, что интересно. По-моему, общественная мысль в Англии кипела по поводу французских дел активней, чем общественная мысль во Франции. Во Франции немножко не до того было: они занимались практической революцией.
Может быть, полезно одной стороне смотреть на другую, ни в чем на нее не похожую и спорить: «А вот смотрите, как у них. А давайте тоже сделаем, как у них». А другие будут говорить: «Нет, не дай бог. Давайте все сделаем, чтобы этого не произошло». У них не произойдет ничего подобного. Майдана в Лондоне не случится. И уже тогда было может быть понятно, что не к этому идет. Но от самих эти разговоров, казалось бы, бессмысленных, в них произошло своих собственных позитивных последствий и осмысления. И мыслей насчет того, что как нам, может быть, заранее подстелить соломки, чтобы до такого не дошло.
Похожая ситуация была, возможно, и с Русской революции 1917 года. Наибольшую пользу она принесла тем, кто смотрел на нее из-за рубежа и думал: «Боже мой! Смотрите, что эти русские вытворяют. Как бы нам так устроить, чтобы у нас такого не случилось». И, действительно,
многие из тех движений в сторону трудовых прав, эмансипации женщин, рабочих, преодоления социального неравенства, которые произошли в Европе и в США, они, может быть, обязаны тому примеру, который подала им революционная Россия.
Так вот революционная Франция тоже подала много интересных примеров Великобритании, которая смотрела на нее чрезвычайно внимательно.
https://echo.msk.ru/programs/status/2142588-echo/