Тайные записки А. С. Пушкина

[Евгений Машеров]

То, что Пушкин писал записки и их то ли уничтожил, то ли спрятал - известный факт. И именно он поощряет мистификаторов раз за разом выкладывать "подлинные записки Пушкина". Армалинский просто самый упорный.

[Mihr]

Евгений Машеров в сообщении #1481757 писал(а):

Армалинский просто самый упорный.

Либо самый успешный. (В смысле, успешный бизнесмен, а не успешный писатель).

[Booker48]

Mihr в сообщении #1481601 писал(а):

Так расшифруйте уж: что за стихотворение Вы имеете в виду?

Да, простите, надо было сразу. Это "Алайский рынок", я в "Стихи" дал ссылку.

[Mihr]

Booker48, спасибо.

[Утундрий]

Либо самый упоротый...

[berenika]

Booker48 в сообщении #1481595 писал(а):

А самое пронзительное русское стихотворение XX века написал всё же Луговской.

Спорное утверждение. Надо бы смягчить: "по моему мнению", "я считаю"...

[Евгений Машеров]

Booker48 в сообщении #1481595 писал(а):

А самое пронзительное русское стихотворение XX века написал всё же Луговской.

Я не знаю, какой точно смысл Вы вкладываете в слово "пронзительный" и поэтому спорить не вправе. Но лично у меня это стихотворение, безусловно сильное, вызвало своебразное чувство, смесь любопытства, брезгливости и восхищения мастерством. Что-то подобное я чувствовал при чтении "Лолиты".
Луговской до войны имел репутацию "поэта мужества", писал о моряках, пограничниках, полярниках, героях Гражданской. А с началом войны был, как и многие литераторы, мобилизован и отправлен военным корреспондентом. И попал под бомбёжку. Бывает. Только другие, отстирав штаны (как утверждают, это буквально случилось), как-то приучаются к опасности и исполняют свой долг. А он добился отправки себя, драгоценного, в тыл. Что безусловно мастерство, молодого военнообязанного мужчину отмазать от фронта, притом, что он уже призван и аттестован на звание. И вот сидит он в Ташкенте, на этом самом Алайском рынке, и рефлексирует. Рефлексирующий интеллигент в самом отвратительном смысле слова - это вам не Гамлет какой-то, не решающийся действовать, поскольку не уверен, что явление Призрака не провокация самого Отца Лжи, дабы вовлечь Гамлета в грех убийства родичей, а Высшая Рефлексия. Он наслаждается своей трусостью и мерзостью, страдает от этого, наслаждается и самим страданием, и изливает всё это в стихах. Да, сильных. Однако, как голос одного чеховского персонажа - "сильных, но противных".

[Theoristos]

Booker48 в сообщении #1481595 писал(а):

А самое пронзительное русское стихотворение XX века написал всё же Луговской.

А как же "Одолеем Бармалея"?

[Утундрий]

Ещё "пронзительней":

(КРАСНАЯ ПАШЕЧКА)

В конце лета мать с трудом оторвала голову от подушки и слабым голосом позвала Пашечку.
Уже лет десять прошло с тех пор, как ушел от нее муж, Пашечкин отец, красавец, левун, гулена, бабник, любитель выпить и закусить.
Мать слегла. Врачи определили полеомиелит, потерю памяти, тахикардию с перемежающейся экстрасистолией, хронический гастрит, чесотку и энцефалопатический сидром.
– Сходи к бабушке, дочка, – прошептала мать. – Отнеси ей пирожков. Пусть порадуется. Недолго уж ей осталось...
Бабушка жила одна в глухом лесу, где до ухода на пенсию по инвалидности работала уборщицей в Театре оперы и балета.
Как-то, заменяя внезапно умершую балерину, она упала в оркестровую яму, сломала ноги, руки, шею, позвоночник и выбила зубы.
С тех пор уже не вставала.
Раз в год Пашечка носила ей пирожки с начинкой из продукции фирмы "Гедеон Рихтер". Бабушка радовалась, счастливо улыбалась, ничего не видя и не слыша, и только выбивала желтой пяткой мелодию вальса "Амурские волны".
Вот и сейчас Пашечка собрала корзинку и, тяжело опираясь на костыли, вышла из дому.
Все называли ее Пашечкой из-за нездорового румянца, который был у нее с детства. Она страдала рахитом, эпилепсией, слуховыми галлюцинациями и аневризмой аорты. И ходила поэтому с трудом.
На лесной тропинке встретился ей Алексей Сергеевич Волк, лучший в лесу хирург - золотые зубы, резавший безболезненно и мгновенно.
У него было размягчение мозга, и он знал это. Жить оставалось считанные минуты.
Еле передвигая ноги, Волк подошел к упавшей от изнеможения Красной Пашечке. Она слабо улыбнулась.
– К бабушке? – тихо спросил Волк.
– К ней.
– Поздно, – сказал Волк и, привалившись к березе, дал дуба.
Пашечка вздохнула и отошла. Последнее, что она видела, был пробежавший мимо хромой заяц с явными признаками язвы желудка и цирроза печени.
Она приказала ему долго жить.

[Booker48]

berenika в сообщении #1481848 писал(а):

Booker48 в сообщении #1481595 писал(а):

А самое пронзительное русское стихотворение XX века написал всё же Луговской.

Спорное утверждение. Надо бы смягчить: "по моему мнению", "я считаю"...

И не возразишь. Любое утверждение, касающееся литературы (не только) - оценочное и субъективное (я полагаю). Собственно, это я и пытался выразить своим начальным постом. Но довольно затруднительно после каждой фразы вставлять "по моему мнению, "я считаю"...

Евгений Машеров в сообщении #1482090 писал(а):

Я не знаю, какой точно смысл Вы вкладываете в слово "пронзительный" и поэтому спорить не вправе. Но лично у меня это стихотворение, безусловно сильное, вызвало своебразное чувство, смесь любопытства, брезгливости и восхищения мастерством.

Я и сам точно не могу описать, какой именно смысл я в это слово вложил. Наверное, близкий к литературно буквальному.
Мне реально жаль Луговского, по причинам, вообще говоря, иррациональным. На него слишком много наезжали после войны, безусловно имея в виду его поведение в годы войны. Обвиняли во многих смертных грехах, включая разврат и сексотство (эти помимо трусости). Не знаю, ни свечку, ни личное дело в руках не держал. И не буду оправдывать его как возможно действительно больного человека (хотя лично знаю людей, страдающих паническими атаками безо всякой войны, и предпочёл бы, чтобы в случае чего они оказались в Ташкенте, а не в одном со мной окопе).

Положим, просто трус. Но эти стихи - единственные, предположу, в своём роде в русской литературе честно исповедальные, как мне кажется. В отличие от многих (всех?) литературных текстов, которые озаглавлены "Исповедь", а на деле - в лучшем случае проповедь, а то и самовосхваление в сочетании с обличениями других.

Симонов его, похоже, не простил никогда. Видимо, многие его военные стихи о трусах имеют в виду конкретного человека. Да и после войны:

Хоть шоры на память наденьте!
А все же поделишь порой
Друзей — на залегших в Ташкенте
И в снежных полях под Москвой...

И всё же, всё же... Поздние стихи (не только А.Р.) прекрасны, по моему мнению. Имеют ли они самостоятельную ценность, или в нагрузку всегда идёт личность автора, "творению предпочитаю творца"? Боюсь, тогда от литературы мало что останется.