Ой! Неужели эта статья Конституции утверждает, что любой жаждущий публикации имеет право обратиться в любое средство массовой информации и потребовать опубликовать любой текст, какой он пожелает, а избранное этим жаждущим СМИ обязано сие требование немедленно исполнить??? Это в какой же стране мира такие порядки?
Вот это дельный вопрос, а на него никто не ответил, хотя среди юзеров ходит один высокообразованный юрист, разбирается в авторском праве настолько, что даже слыхал про
право следования.
Вкратце ответ такой: отношения между автором и издателем регулируются не 29-й статьей конституции, а гражданским правом. Действует свобода договора.
Автор не обязан предоставить свое сочинение любому издателю, какой этого хочет, а издатель не обязан выпустить в свет все, что ему предлагает автор. Договор между ними заключается свободно, по обоюдному согласию.
Дальше тонкости и подробности, которые интересны не всем.
Кому не интересны, могут не читать.
(Оффтоп)
Первая тонкость, сколько я помню по прежним временам, форма заключения договора. Для издания книги полагается заключить договор между издателем и автором в явном виде, как некий акт на бумаге, где прописаны условия. В журнале это не обязательно, автору достаточно прислать в редакцию свой опус, это по закону считается выражением желания его издать (оферта), а если редакция опус напечатала, договор считается заключенным и даже исполненным в натуре, а его условия -- общие для этого издания (газеты, журнала), указанные в уставе, известные из практики.
Есть ловушки и хитрости: если книжное издательство не ответило автору отказом в установленные сроки, это считается изъявлением согласия (в конклюдентной форме, так, кажется, называется на ихнем юридическом языке), договор считается заключенным, автор может требовать выплаты аванса. После этого издательство извещает автора о расторжении договора (чтобы не печатать книгу на самом деле), но аванс автор удерживает, это законно. В журналах порядки помягче; в совсем старые времена журналы тоже должны были отвечать всем авторам -- отказом или согласием, но отвечать обязательно, иначе неприятностей не оберешься, потом этот порядок расшатывался, терял обязательность, в разных местах было по-разному уже к концу советской эпохи.
Есть еще ловушка: право автора на отзыв своего согласия на опубликование произведения, закон не ограничивал это право временем, так что теоретически автор может заставить издательство уничтожить напечатанный тираж -- при возмещении убытков.
Вообще по закону у автора прав больше, у его почти всегда преимущества в правах, хотя практика другая. Ну, скажем, кроме имущественных прав (вознаграждение, гонорар), у автора есть т.н. личные неимущественные права -- право на имя, право на неприкосновенность произведения. Они неотчуждаемые, их нельзя кому-то передать, автора нельзя их лишить. Кроме того, они вечные, не ограничены сроками. Среди прочего это значит, что без согласия автора в его сочинении никто не может изменить ни одной буквы. Однако редактирование обычная практика, а с авторским правом это примиряется просто -- автору дают подписывать рукопись, идущую в набор, потом дают подписывать корректуры -- верстку, далее чистые листы (сигнальный экземпляр).
Однако в противовес разнообразным и обширным правам автора у издателя есть первейшее, главнейшее и священнейшее из прав -- отказать!
Отказать автору, не принимать его сочинения. Отказать можно без указания причин. Но в советское время для подстраховки в книжных издательствах существовала процедура внутреннего рецензирования, чтобы чем-то отказ (или согласие) мотивировать.
А как же свобода печати?
Этот вопрос авторы любили задавать и в советские времена, потому что свобода печати и тогда была записана в конституции. Вот авторы, особенно начинающие, закатывали дикие истерики. Им объясняли про свободу договора, хотя мало кто их них это мог воспринять. Насчет конституции старались не объяснять, не погружаться, это был вопрос скользкий. Редко-редко издательский юрист буркнет, что конституция -- это закон непрямого действия. Ее статьи лишь общий принцип, который разворачивается в законах (кодексах) и подзаконных актах, а уже сами эти законы определяют жизнь, повседневную юридическую практику. Далее юрист надувал щеки и выдавал демагогическую формулировку: свобода печати обеспечивается тем, что в нашей стране есть газеты, журналы и книжные издания, т-р-ррррр... дальше треск и вранье.
Реально ловушка была устроена просто. Типография, полиграфическое промышленное предприятие, которое физически превращает один экземпляр книги (рукопись) в множество экземпляров (тираж), не примет рукопись без визы цензуры (главлита). А главлит не примет на литование рукопись ни от кого, кроме организаций (юридических лиц), имеющих издательские права. В главлите хранился этот списочек: издательства и организации, имеющие издательские права. А что это за права такие и как их получить? О, тут самое хитрое! Темный лес подзаконных актов. Чтобы создать издательство, нужно совместное решение Совета министров и ЦК КПСС. Для издающих организаций уровень поменьше, им достаточно бумажки от совмина, но у них и тематический профиль пониже -- провинциальный университет может издавать свои ученые записки, труды, но ничего больше. И этот университет очень часто единственная издающая организация в городе с полумиллионным населением. Вот здесь был барьер между статьей конституции о свободе печати и практической возможностью тиснуть что душа пожелает.
Отмена цензуры, состоявшаяся, помнится, еще до окончательного падения советской власти, прихлопнула главлит. Нету его больше. Соответственно нет этой смутной, не подтвержденной никаким законом категории "организаций, имеющих издательские права". Такие права есть у всех -- вот в чем смысл отмены цензуры. Иди в типографию, заключай договор, плати и печатай свой опус -- имеешь право, будь ты лицо юридическое или физическое. Никто не может отказать. Договор с типографией -- чистое гражданское право, сделка. Ах, у тебя денег нет? Ну, это твои проблемы, бедность не является ущемлением политических прав, а государство, предоставляя тебе свободу слова и печати, не принимало на себя обязательств за тебя платить, а также не обязывало к этому никаких других лиц и организации, хозяйственные или общественные. Издавайся сам, а издавать тебя никто не обязан, разве что заинтересуешь кого-то своими опусами и заключишь договор как положено, на основе обоюдного согласия.
Это касается традиционных средств издания -- то есть печатания тиража на бумаге, потом эти принципы распространили (лет за сто) на другие формы опубликования -- театральное представление, публичное исполнение музыки и литературных сочинений, радио- и телетрансляцию, тиражирование кинокопий и демонстрацию фильмов -- с учетом специфики этих форм. Какие признаки того, что исполнение было публичным? В разных странах по-разному. Допустим, в разных сочетаниях критерии количества присутствующих и платности. Если читал стихи на именинах у близких родственников, то это ничего, прав автора не нарушает. А если в районной библиотеке (общественное место), с предварительным анонсом в газете (важный признак публичности), собралось больше двенадцати человек (количество) и они все платили за вход (деньги!), тогда это публичное исполнение, у автора есть права, требуется его согласие, а уж платить ему ты обязан в любом случае, было его согласие или не было.
И эти принципы в последние годы постепенно начинают распространяться на интернет -- хотя с большим сопротивлением публики. Но как-то авторское право начинает внедряться, начинается охрана, видишь записи -- "текст удален по требованию правообладателя". Это прогресс. Наступление цивилизации в такую сферу, где трудно кого-то поймать, привлечь к ответственности.
Но и здесь, коли авторское право начинает действовать, его действие начинается с фундаментальной нормы: свобода заключения договора. Право отказа. Причем, пардон, это не публичный договор, как прейскурант в парикмахерской: бумажка вывешена на стене, это оферта, я сел в кресло, это акцепт, теперь стриги меня -- не можешь отказаться, договор заключен! Опубликование текста в интернете, как и в любом другом месте, не может быть публичным договором, это разновидность издательского (авторского) договора, значит, есть право отказа. Вот в этом я уверен насмерть, и думаю, ни один юрист в мире не сумеет это оспорить.
Значит, то лицо, которое зарегистрировало сайт на себя, независимо от того, платило оно за хостинг хоть копейку или не платило, само определяет, что на сайте размещать, а чего не размещать. Может сказать любому: извините, ваш материал расходится с мнением редакции, публиковать не будем. Точка! Все законно.
Тонкости начинаются дальше.
Во-первых, право отзыва. Если это публикация, любой автор может отказаться от своего согласия, требовать удаления своих постов, -- а многие сайты проводят политику: размещенное не удаляем, это теперь наше достояние! Конечно, незаконно, но оспорить трудно, процедура принуждения к исполнению сложна. Далее: сообщество участников форума имеет какие-то признаки (слабые) общественной организации. Устав, условия членства... Это тоже регулируется законом, и хотя организация общественная, администрация не может нарушать свой же устав, споры о членстве в теории могут решаться в обыкновенном народном суде (общей юрисдикции, не знаю, как теперь точно называется). Но только в теории, мне кажется. Суд может принять к рассмотрению претензию по поводу распространения порнографии, экстремистских материалов или посягательства на имущественные права автора (деньги, деньги!), а в остальных случаях только плечами пожмут, так что все решается в сети по обычному праву, которое довольно быстро складывается. Общий принцип такой: не нравится тебе здесь -- пошел вон! Но кто твердо держится этого принципа, у тех на сайтах безлюдно, а кто хочет, чтобы к ним на сайт ходили люди, даже приличные люди, тем приходится придерживаться каких-то принятых в человеческом обществе правил. Без принуждения со стороны закона, просто по практической необходимости, приходится держаться хотя бы того, что никто никому не должен хамить. Это для начала. Потом критерии специфические, локальные: на литературных сайтах художественный уровень, на научных научная добросовестность, достоверность и пр.
Это дело модераторов, и надо сказать, что здесь порядки в общем приличные, модерирование добросовестное, потому публика сюда ходит. Как-то модеры умеют сдерживать отчаянные порывы отдельных юзеров донести до мира свои откровения вроде деления на ноль или веса души, а также порывы почти всех юзеров оплевывать друг друга и пинать ногами. Редко-редко модеры сами присоединяются к этой волне. Ну, это уж обычное, человеческое, когда азарт очень велик, трудно удержаться, чтобы не побежать в толпе и не пнуть вместе со всеми. Еще труднее последовательно держаться принципа, что перед правилами форума все юзеры равны. Вот один юзер говорит другому, что мне, дескать, глубоко плевать на все ваши мнения, -- пример, кстати, из этой ветки, но тут важно, кто кому говорит. Если юзер А юзеру Б, то модер сделает замечание за хамство, а если юзер Б юзеру А, то модер промолчит. А если тот этому ответит (резонно), что ты хам и грязная скотина, модер заметит моментально. Потому что у того заслуги, а у этого нет... Вообще по-человечески это низость, но как раз этого рода низость здесь некоторые очень заслуженные участники настойчиво призывают узаконить. Рассуждал тут один недавно, что при конфликте двух юзеров надо все же решать, кого оставить, исходя из их ценности для форума... Не правоты, а ценности -- это низость откровенная, но популярная, и модеры иногда прогибаются под это народное понимание справедливости. Это бывает. И по себе помню случаи.
До это к принципу свободы слова отношения не имеет, здесь конфликт другого рода.
