Было бы интересно узнать мнение участников форума по поводу статьи академика А.А. Рухадзе "
Недоразумения и недобросовестность в науке. Часть I. Фрагменты истории: ошибки, открытия, реклама и пр." (
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001b/00160106.htm), в которой, в частности, отмечено:
Открытие в 1895 г. немецким физиком Рентгеном «Х-лучей» стимулировало соответствующую активность во Франции, где через несколько лет тоже были обнаружены новые таинственные «N-лучи». Их существование было «подтверждено» в нескольких лабораториях, однако в итоге все это начинание оказалось блефом, о котором сейчас мало кто и помнит.
Гораздо более масштабной и долгой оказалась другая околонаучная история, связанная с формированием релятивистской физики, в которой рассматриваются скорости движения, сравнимые со скоростью света. В работе 1905 г. по специальной теории относительности Эйнштейн ни словом не обмолвился о своих предшественниках в этой области — Лоренце и Пуанкаре. Такое явное нарушение норм научной этики было обусловлено и духом времени, и личными качествами отдельных ученых, и национально-территориальными аспектами.
Упоминание национального фактора нередко вызывает явное неудовольствие у некоторых «культурных» людей, исключающее возможность объективного рассмотрения подобных вопросов. В этой связи в качестве примера противоположного рода стоит упомянуть статью «Иерусалимские размышления» («Природа», N 10, 1991) известного физика М. Азбеля, который в свойственной ему парадоксальной манере заявляет:
Цитата:
А недавно мне пришла в голову и еще более еретическая мысль. В нарочито заостренной форме ее можно выразить так: Геббельс был прав — существует наука арийская и наука еврейская. Наука в Советском Союзе и отчасти в Европе наука еврейская. Наука в Америке и Израиле это наука арийская.
Мысль эта пришла мне в голову при чтении книги Боры Штурман, в которой она описывает характер Троцкого. В этом характере мне вдруг почудилось что-то страшно знакомое. Где-то я уже читал нечто подобное... И вдруг я вспомнил: в западной биографии Эйнштейна!
В России мы привыкли к образу добропорядочного, всепрощающего, всепонимающего, скромнейшего Эйнштейна. В жизни это был человек, плохо понимавший возможность чьей-либо правоты, кроме своей собственной; резкий и нетерпимый в споре; готовый прислушаться к мнению лишь немногих избранных. Узнав это, меньше удивляешься тому, что у Эйнштейна никогда не было настоящих учеников, что он не создал и не оставил школы. Характер Эйнштейна подозрительно напоминал характер другого известнейшего еврейского физика — величайшего советского теоретика Льва Ландау.
«Если моя теория относительности окажется правильной», заявил Эйнштейн в своем выступлении в Сорбонне в 1920 г., «то немцы будут называть меня немцем, а французы — гражданином мира. Если же теория не подтвердится, то французы будут считать меня немцем, а немцы — евреем». (Nature, v. 403, 17, 2000).
Впоследствии вокруг «теории Эйнштейна» была развернута шумная мировая рекламная кампания, а он сам был объявлен «величайшим физиком всех времен и народов», гениальность которого роднит его с Моцартом, Шекспиром, Достоевским и прочими известными в Истории фигурами. При этом подчеркивалось, что понять «его теорию» по настоящему не может никто, с чем далекий от физики обыватель легко соглашался. Естественная негативная реакция на эту шумиху объявлялась «антисемитизмом», что способствовало дополнительному разжиганию страстей, направленных и против конкретной физической теории, и против Эйнштейна, и против всех тех, кто его так непомерно возвеличивает.
В различных формах этот рекламный процесс продолжается до сих пор, предоставляя возможность обывателям услышать соответствующее имя без адекватного упоминания о других физиках и математиках, которые внесли вклад в «теорию Эйнштейна» не меньше, чем ее «создатель». В итоге такой интенсивной промывки мозгов даже многие физики как-то упускают из виду, что «уравнения Эйнштейна» несколько раньше его написал Д. Гильберт, что релятивистские преобразования пространства-времени называются «преобразованиями Лоренца», что Нобелевскую премию за «теорию относительности» Эйнштейн не получил и что первая релятивистская теория в физике — электродинамика Максвелла — создана вообще без всякого участия «величайшего физика всех времен и народов».
В деле сотворения мировой эйнштейнианы русскоязычные СМИ оказалисъ «впереди планеты всей».
Цитата:
Человеку свойственно стремление к ясности, к очевидности. Нам симпатичны геометрия Евклида и физика Ньютона, с ними нам как-то спокойнее. Но живем-то мы в эйнштейновском мире: в мире искривленного пространства, пересекающихся параллельных, физических неопределенностей. Тем не менее до сих нор мало кто ясно представляет себе смысл теории относительности.
Это не выдержка из философского трактата или научно-популярной брошюры. Такими сентенциями просвещает читателей опубликованная в газете «Правда» 22.04.90 г. статья «Гений: путь к истине», автор которой Н. Морозова с особым нажимом и подчеркиванием пишет далее:
Цитата:
Точно так же и в общественных науках, в политике нам больше по душе линейные решения. А Ленин-то в политике и был Эйнштейном!
Авторам «Правды» виднее, разумеется, почему Ленина сегодня следует считать именно Эйнштейном, хотя многим такое утверждение может показаться просто случайным недоразумением. Однако никакой случайности здесь нет, поскольку в наших изданиях для упоминания об этом имени используются любые поводы.
В предисловии к избранным произведениям М. В. Ломоносова (1986 г.) С. Микулинский пишет:
Цитата:
Стремление раскрыть эти законы, чтобы использовать их в интересах человека, развития своего Отечества, было постоянным внутренним стимулом творчества Ломоносова. Эти дерзновенные устремления ученого XVIII в. сродни мечте Эйнштейна об открытии нескольких основных законов, которые объяснили бы любые явления в физическом мире.
Цитата:
Не философствуя и не морализуя, Высоцкий философичен в понятном всем общечеловеческом значении, в каком каждый из нас рано или поздно становится философом. Т. е. начинает всерьез размышлять над тем, как мы живем и почему живем так, а не иначе. (Как никогда раньше, человечество нуждается сегодня, по остроумной формуле А. Эйнштейна, «в скамеечке, чтобы сесть и подумать»).
Так пишет в журнале «Смена» № 19 за 1986 г. В.Толстых в статье о В.Высоцком, перепечатанной из журнала «Вопросы философии».
Цитата:
Говоря о литературном таланте Шоу и музыкальном — Моцарта, Альберт Эйнштейн заметил: «В прозе Шоу нет ни одного лишнего слова, так же как в музыке Моцарта нет ни одной лишней ноты. То, что один делал в сфере мелодий, другой делает в области языка: безупречно, почти с нечеловеческой точностью передает свое искусство и душу».
Это литературно-музыкальное откровение Эйнштейна встретится читателю в книге Ю.Александровского «Глазами психиатра», 1985 г.
Этот могучий рекламный поток вовсе не является стихийным и неконтролируемым, он довольно жестко корректируется и направляется в нужную сторону заинтересованными лицами. Вот как наставляет и поучает Ю.Нагибин в газете «Советская культура» 01.12.84 г. Наталью Сац, которая, по его млению, в «Новеллах моей жизни» рассказала о встрече с Эйнштейном совсем не так, как это должен делать «любой средне образованный человек»:
Цитата:
Не задался Н. Сац образ Эйнштейна. Перед нами симпатичный немецкий «гелертер», любящий жену, детей, свой загородный домик и сад, любящий поливать цветы из резинового шланга, играть на скрипке и добродушно болтать с гостями... Наталья Ильинична дает понять, что образ Эйнштейна ей не по плечу, поскольку она не может постигнуть его теорий. Но ведь это не так. Знаменитая формула Эйнштейна, покончившая с ньютоновским миром и поместившая нас как бы в иную вселенную, доступна любому средне образованному человеку, а главное, надо понять не математическое выражение идей Эйнштейна, а их философский смысл, что, конечно же, по силам ухватистому уму Натальи Сац. И тогда среди жасминов и шлангов появился бы не уютный доморощенный садовод и скрипач-любитель, а великая личность.
В отличие от Н. Сац, подавляющее большинство пишущей и вещающей у нас братии в подобных наставлениях совсем не нуждается.
В статье под названием «Куда живем?», напечатанной 15.08.87 г. в газете «Социалистическая индустрия», Л.Жуховицкий информирует и размышляет:
Цитата:
... именно люди, гуманитарно-развитые, как раз и добиваются большего в любой сфере деятельности. Известно самое авторитетное из возможных тому свидетельство: не кто-нибудь, а сам Эйнштейн признался как-то, что Достоевский дал ему больше, чем Гаусс. Величайшего физика всех времен и народов легко понять: сложность, глубина, парадоксальность Достоевского лучше любых профессиональных менторов готовит человека к сложному, глубокому, парадоксальному в любой сфере деятельности. А мы во имя весьма полезной информатики ужимаем как раз Достоевского. Не потеряем ли нового Эйнштейна? Впрочем, дело даже не в гениях, хотя их роль в прогрессе непомерна велика.
Цитата:
Многие писали об Эйнштейне, но лишь Б. Г. Кузнецов раскрыл глубокий смысл общности Эйнштейна с Достоевским и с Моцартом
— обобщил М. Волькенштейн в заметке «Наш друг», напечатанной в журнал «Наука и жизнь» № 1 за 1985 г. в связи с кончиной Б. Г. Кузнецова.
Цитата:
7 октября исполнилось сто лет со дня рождения Нильса Бора. Хотел было написать, великого физика Нильса Бора, но понял, что эти дополнительные слова излишни. В самом деле, наш век, и особенно его первая половина, — это период расцвета физики и даже ее известного доминирования среди других наук. Естественно поэтому, что о двух крупнейших физиках двадцатого столетия Альберте Эйнштейне и Нильсе Боре слышал каждый.
Так «естественно» начинает академик В.Л.Гинзбург в «Литературной газете» 11.12.85 г. статью, посвященную Нильсу Бору.
Академик прав: благодаря такой массированной рекламной кампании у нас об Эйнштейне действительно «слышал каждый»! С этим именем читатель, слушатель и зритель сталкивается в СМИ гораздо чаще, чем с именами всех прочих вместе взятых не менее выдающихся физиков: Максвелла, Лоренца, Планка, Шредингера, Гейзенберга и других.
В другой раздел. Вы не заметили?